Меню
ГлавнаяРастяжения

Валя Котик — пионер герой. Образовательный ресурс "Пионеры-герои" - Валя Котик

Великая Отечественная война стала тяжелейшим испытанием для молодой страны Советов. Борьба с немецкими оккупантами была страшна и кровава, но это не остановило миллионы советских людей, вставших на защиту своей Родины. Люди не только записывались в ряды Красной Армии, но и уходили в леса, создавая партизанские отряды. Воевали не только взрослые, но и дети. В этот раз мы расскажем о Валентине Котике - самом юном из числа удостоенных звания Героя Советского Союза участнике войны.

Детство

Валентин Котик родился в 1930 году в селе Хмелёвка Шепетовского района Каменец-Подольской (ныне Хмельницкой) области. Котики жили в своем доме, небогато, но дружно, большой семьей - родители Валентина - Александр Феодосеевич и Анна Никитична, его дядя - Афанасий - и старший брат Виктор. Летом, когда взрослые уходили на работу, мальчишки выгоняли в поле корову и собирали в окрестных лесах грибы да ягоды.

Уже с детства Валя проявлял характер: когда настало время идти старшему брату в первый класс, Валя заявил, что пойдет вместе с ним, однако родители сказали, что он ещё маловат. Тогда Валя сам пришел в школу и попросился учиться. Педагог не прогнал мальчика, а, наоборот, посадил его за парту, и уже вскоре Валя стал одним из лучших учеников в классе. Через год его семья переехала в райцентр - городок Шепетовку, где Валя продолжил учебу и вступил в пионеры, завел новых друзей.

После переезда мальчику подарили книгу Николая Островского “Как закалялась сталь”. Вале очень понравилась история отважного большевика Павла Корчагина, а особенно тот факт, что действие в романе происходило в городе, где он жил, - Шепетовке. Он прочитал книгу взахлеб и мечтал повторить подвиг Павки.

Война

Когда началась Великая Отечественная война, Вале было всего 11 лет. Через их город проходили беженцы, а вскоре артиллерийская канонада заставила и жителей Шепетовки готовиться к эвакуации. Но уйти не удалось: когда колонна жителей вышла из города, дорогу уже успели перерезать немцы, которые погнали народ обратно.

Началась нелегкая жизнь в оккупации. Фашисты установили в городе свои порядки: уничтожали памятники советской культуры, создали сборный пункт для пленных, куда сгоняли попавших в окружение красноармейцев и где те умирали от голода и от ран. Руководил всем этим начальник полевой жандармерии - военной полиции вермахта - обер-лейтенант Фриц Кёниг.

И снова в Вале заговорило упрямство, которое раньше позволило ему пойти учиться раньше положенного времени. Он решил сопротивляться в меру своих детских сил. Периодически над городом пролетали советские самолеты и сбрасывали листовки, в которых описывалось реальное положение дел, в противовес немецкой пропаганде, которая утверждала, что Красная Армия разбита и немецкие войска уже дошли до Урала. Тайком, даже от родных, Валя собирал эти листовки и по ночам расклеивал их по городу.

Юный партизан

Впрочем, долго держать свою деятельности в тайне ему не удалось - его вычислил поселившийся у Котиков жилец. Валя думал, что он работает на немцев, но оказалось, что Степан Диденко - бежавший из плена красноармеец, которого приютил директор местной лесопилки, обеспечив ему поддельные документы, чтобы он сошел за местного гражданского. Степан был связан с партизанским подпольем и очень высоко оценил отвагу мальчика. Вскоре Валя с друзьями и братом начал помогать партизанам и доказал, что может бороться с врагами наравне со взрослыми.

Сначала он собирал в окрестных полях, где проходили сражения, оставшееся оружие и прятал его в схроны, узнавал расположение немецких складов, места постоя немецких соединений и их численность. Однажды по частям перевез на велосипеде через весь город под носом у полицаев и немцев ручной пулемет.

Партизаны минировали дороги, но когда однажды на них подорвался мирный житель, они решили сменить тактику. В один из осенних дней 1941 года Валя лежал около дороги и высматривал, когда покажутся немецкие войска - его задачей было предупредить партизанский отряд об их появлении.

Наконец показались два грузовика с пехотой, впереди них ехал офицерский автомобиль. Валю словно током ударило - рядом с водителем в легковушке сидел ненавистный Фриц Кёниг. Не раздумывая, мальчик вскочил, швырнул под машину гранату, которая была у него с собой, и бросился наутек. Взрывом убило и водителя, и обер- лейтенанта, а ехавший сзади автомобиля грузовик не успел затормозить и протаранил его. Пока немцы в панике спешивались и занимали оборону, Вали уже и след простыл. В этот момент ему было всего 11 лет.

Диверсии продолжались - партизаны нападали на склады, подожгли нефтебазу и несколько промышленных объектов. Оккупанты не простили такой дерзости и начали мстить местным жителям. Нашелся предатель, который выдал одного из ключевых участников подполья, - немцы запытали его до смерти. Тогда командование отряда решило отходить в сторону Полесья в Белоруссию, откуда члены семей партизан были самолетами переправлены за линию фронта, в Союз. Однако Валя наотрез отказался улетать с ними.

Война всенародная, а Павел Корчагин тоже был ещё молод, когда начинал бороться, - сказал он и остался в отряде под командованием будущего Героя Советского Союза Ивана Музалёва.

Шел 1943 год. 13-летний мальчик рано повзрослел - война сделала из него настоящего партизана. Наравне со взрослыми он участвовал в налетах на склады и пункты базирования немцев, брал “языков”, минировал железнодорожные пути и даже лично обнаружил телефонный кабель, по которому немцы с оккупированных земель общались непосредственно со ставкой Гитлера. Был дважды ранен.

Последний бой

В день 14-летия, 11 февраля 1944 года, мальчик узнал, что Красная Армия освободила его Шепетовку. На радостях он упросил командира взять его с собой освобождать соседний город Изяслав. После он собирался вернуться домой к мирной жизни. Но этот бой стал для него последним: немецкий пулеметчик смертельно ранил его в живот. И 17 февраля, меньше чем через неделю после своего дня рождения, Валя Котик умер.

При жизни он был награжден медалью “Партизан Великой Отечественной”, а посмертно его удостоили звания Героя Советского Союза и присвоили ему ордена Ленина и Отечественной войны I степени. Похоронили юного героя в Шепетовке.

Валя Котик

В маленьком украинском селе Хмелёвка жила когда-то семья Котиков. Александр Феодосиевич плотничал, Анна Никитична работала в колхозе. Росли у них два сына – Витя и Валя. Родители с утра уходили на работу, оставляли дом и хозяйство на сыновей. А в ту пору, летом 1936 года, они были ещё мальцами – Вите исполнилось восемь. Валику пошёл седьмой. Ребята пасли на лугу тёлку Мусю, копошились на огороде или бегали в лес по ягоды и грибы. Иногда Валик забирался в комнату дяди Афанасия. Его влекла сюда этажерка с книгами. Валик ложился на пол, листал книги, разглядывал снимки и рисунки по агрономии.

Когда дядя Афанасий узнал об этом, он привёз ему из Шепетовки несколько детских книжек с красочными рисунками:

– Вот тебе. А мои не трогай!

Ох, и обрадовался Валик подарку!

Как-то Анна Никитична работала в поле. Вдруг видит – Валик идёт, узелок в руке несёт.

– Валик, как же ты в такую даль? – встревожилась Анна Никитична. – Почему Витя отпустил тебя?

– Мама, не ругайте Витю. Я Вам покушать принёс…

Оказывается, мальчики заметили, что мать не взяла с собой еды. Думали, голодная она. Да не знали, что в колхозе открыли полевую столовую.

Осенью Витю проводили в первый класс. Валик тоже запросился в школу.

– Подрасти пока. На будущий год пойдёшь! – ответил отец.

Валик всхлипнул от обиды. Анна Никитична купила ему тетрадки и ручку – пусть, мол, играет в школу. И Валик «играл» всерьёз. Как только Витя садился за уроки, он усаживался рядом. Пишет Витя что-то – Валик заглядывает к нему в тетрадь и выводит то же самое в своей. Заучивает Витя стишок – Валик слушает и запоминает раньше его.

Как-то зимой Валик появился на пороге класса. Он наклонил лобастую голову и исподлобья смотрел на учителя живыми карими глазами. Его скуластые щёки и большие уши пылали от мороза.

– Ты чей такой будешь? – удивился учитель.

– То мой брат, – ответил Витя. – Чего ты пришёл, Валик?

– Я учиться хочу, – шмыгнул носом Валик.

Учитель оглядел его щуплую озябшую фигурку, улыбнулся и разрешил сесть за парту.

Вскоре Валик стал лучшим учеником и окончил первый класс с похвальной грамотой.

Летом Котики переехали в Шепетовку. Здесь у мальчиков сразу появились новые дружки – Коля Трухан и Стёпа Кищук.

В школе № 4, куда Анна Никитична привела сыновей, не знали, как быть с Вал и кон. По возрасту Валик не подходил и для первого класса, а он во второй поступал. И всё-таки директор принял его. А через два года Валику за отличную учёбу подарили книгу Николая Островского «Как закалялась сталь». Книга захватила Валика. Оказывается, Николай Островский его земляк! События, описанные в книге, происходили здесь, в Шепетовке! Тихая, зелёная Шепетовка стала Валику ещё роднее и дороже.

7 ноября 1939 года на торжественном сборе, посвященном Октябрьской революции, Валика приняли в пионеры. В тот же день Валик написал об этом отцу.

Александр Феодосиевич ещё летом ушёл в Красную Армию, участвовал в освобождении Западной Украины, а потом воевал с белофиннами.

Котики очень беспокоились за отца – от него давно не приходило писем. Мало ли что могло случиться? Вот недавно семья одноклассника Валика Лёни Котенко получила похоронную. Валику стало жаль дружка. Он предложил ребятам сложиться и купить ему новые ботинки. Лёню растрогало внимание и доброта товарищей.

Отец вернулся неожиданно, в мае 1940 года.

Через год, когда Валик с похвальной грамотой окончил пятый класс, отец подарил ему велосипед. Ух, как завидовали Валику Витя, Коля Трухан и Стёпа Кищук! Но Валик не жадничал, он всем разрешал поездить. Иногда ребята гурьбой уходили в лес или на озёра купаться и порыбачить.

…Валик только вышел из дома покататься на велосипеде, как тут же вернулся испуганный и бледный.

– Что, или наскочил на кого? – спросил отец.

– Война! Немцы напали! – выпалил Валик.

Снова ушёл воевать Александр Феодосиевич.

Радио приносило тяжёлые вести. Как ни бились наши бойцы, железная, огненная лавина фашистских армий продвигалась на восток, занимала один город за другим. Через Шепетовку, крупную железнодорожную станцию, уходили на восток беженцы из захваченных городов и сёл. Вскоре началась эвакуация Шепетовки.

У Валика была пушистая белочка. Он подобрал её в лесу совсем маленькой. Приютил, выкормил. Белочка привязалась к Валику, забиралась к нему в кровать или за пазуху. Теперь Валик решил выпустить белочку. В лесу он заметил четырёх милиционеров. На них была новая форма. Валик притаился за деревом. До него донеслась немецкая речь. Валик во весь дух пустился бежать. На окраине города ему встретились красноармейцы.

– Дяденька… там… немцы! Бежимте, я покажу!

В лесу завязалась перестрелка. Один из «милиционеров» был убит. Остальные связаны. Они оказались немецкими диверсантами.

Утром семья Котиков ушла из Шепетовки. Но далеко уйти не удалось. Немцы прорвались вперёд и отрезали путь на восток. Пришлось вместе с другими беженцами возвращаться обратно.

Валик ходил по городу, и слёзы душили его. Немцы сожгли домик-музей Николая Островского, устроили возле леса лагерь для военнопленных, превратили школу в конюшню, согнали евреев в «гетто» – район города, обнесённый проволокой, заставляли их чистить уборные, собирать в шапки навоз.

Валик думал о Павлике Корчагине из книги «Как закалялась сталь», хотел быть таким, как он. Но что Валик мог сделать один? А посоветоваться не с кем. Коля и Стёпа сторонились его – маленький ещё. Витя как всегда молчал. Они поступили работать на лесозавод. Но и Валик не терял времени зря.

Иногда над городом летали советские самолёты, сбрасывали листовки. Валик собирал их, потом незаметно расклеивал по городу.

У Котиков поселился жилец Степан Диденко. Валик ненавидел его. Думал, на немцев работает. Да не знал он того, что Диденко вовсе не Диденко, а Иван Алексеевич Музалёв, бывший военнопленный. Директор лесозавода Остап Андреевич Горбатюк помог ему бежать, достал фальшивый паспорт и устроил на работу на сахарный завод. Горбатюк и Диденко создали в Шепетовке подпольную организацию.

Витя, Коля и Стёпа тоже стали подпольщиками. Диденко приглядывался к Валику, хотел, чтобы и он помогал подполью. Да боялся. Во-первых, Валику только двенадцатый год, во-вторых, он слишком горячий и прямой – не умеет скрывать своей ненависти к фашистам.

Осенью гитлеровцы открыли школу. Полицай силком согнал учащихся. Ребят заставляли собирать ягоды, шишки, лекарственные травы, пилить дрова и заучивать молитвы за скорейшую победу Германии. Валик наотрез отказался идти в такую школу. Однажды Диденко пришёл поздно, когда Валик спал. Диденко увидел прохудившийся ботинок Валика, решил починить его. В ботинке оказались листовки.

Утром Диденко спросил Валика:

– Так это ты их по городу расклеиваешь?

– Ну, я! – вызывающе ответил Валик.

– Мал ещё… Ни за что пропадёшь.

– Павка Корчагин тоже маленький был! – буркнул Валик.

С того дня Валик начал выполнять поручения подпольной организации. Вместе с другими ребятами он собирал на месте недавних боёв патроны и оружие, сносил их в тайник, уточнял расположение немецких войск, их складов оружия и продовольствия, подсчитывал, сколько у них танков и пушек. На мясокомбинате был зарыт ручной пулемёт. Валик выкопал его, разобрал на части, сложил в корзину и на велосипеде через весь город перевёз в лес. В другой раз Валику поручили проводить в лес шестнадцать польских военнопленных, бежавших из лагеря. Там, в лесу, учитель из соседнего города Стриган Антон Захарович Одуха собирал партизанский отряд.

По Славутскому шоссе беспрерывно проносились легковые и грузовые машины немцев. По совету Диденко ребята минировали шоссе. На их минах подорвалось несколько автомашин с солдатами и продовольствием, цистерна с бензином. Но как-то на мину наехала подвода с крестьянином. Лошадь разнесло в клочья, а крестьянина выбросило взрывной волной на дорогу.

Диденко приказал прекратить минирование. Тогда Валик предложил дружкам устроить засаду.

…Вот уже третий час сидят они в кустарнике у дороги. Но, как назло, ничего подходящего. И вдруг Валик увидел легковую машину. Она неслась из Шепетовки. За ней следовали два грузовика с солдатами.

– Будем? – спросил Валик.

– Много их… Сцапают! – заколебался Стёпа.

– Ложитесь, хлопцы, заметят нас, – проговорил Коля.

Ребята залегли и из-за кустов наблюдали за дорогой. Машины всё ближе и ближе. Вот уже различимы лица. В легковой рядом с шофёром… Так ведь это…

– Рыжий! – вскрикнул Валик.

Мальчики растерянно переглянулись. «Как быть? – спрашивали их взгляды. – Ведь это начальник Шепетовской жандармерии, обер-лейтенант Фриц Кёниг!»

Одно его имя наводило ужас. О его жестокости рассказывали невероятные вещи. Упустить такую возможность? Валик юрко подполз к дороге. «Только б не промахнуться, только б не промахнуться!» – твердил он про себя. Сейчас он забыл обо всём на свете: и то, что солдат много, и то, что его могут схватить… Всем существом Валика овладело неодолимое желание: убить Кёнига!

Машина неслась на предельной скорости. Мощёное полотно дороги летело навстречу. Кёниг напряжённо смотрел перед собой. Он спешил в село, где захватили партизан. Вдруг он заметил, что на дорогу выскочили трое подростков. Они швырнули что-то и быстро скрылись в кустах.

Всё произошло мгновенно: завизжали тормоза, грохнули три ослепительных взрыва. Перед глазами Кёнига поплыли жёлтые круги, и всё погасло…

Не успев затормозить, грузовик наскочил на изуродованную, перевёрнутую набок легковую машину и проволок её несколько метров. Солдаты высыпали на дорогу и застрочили по кустарникам…

Отчаянная диверсия Вали и его дружков встревожила фашистов. Они хватали всех подозрительных, арестовали нескольких подпольщиков, но подполье продолжало действовать.

Группа подпольщиков, а с ними и Валик, напала на продовольственный склад, обезоружила охрану, доверху нагрузила машину продуктами, а склад подожгла.

Через неделю Диденко и Валик подожгли нефтебазу. Немного позже запылал лесосклад.

Но вскоре по доносу предателя гитлеровцы напали на след подпольной организации. Арестовали Горбатюка. Подпольщики хотели устроить ему побег, да не удалось. Горбатюк скончался в камере от пыток.

Оставаться в Шепетовке было опасно. Диденко увёл в лес подпольщиков, их жён и детей. Долгим и трудным был этот многодневный поход до белорусского Полесья, где в селе Дубницком расположился лагерь Одухи. Отсюда, с партизанского аэродрома, всех женщин и детей отправили на Большую землю. Валик отказался ехать. Его вызвали Одуха и секретарь подпольного обкома Олексенко.

– Как тебя зовут? – спросил Олексенко.

– Котик Валентин Александрович!

– А сколько тебе лет?

– Четырнадцать… скоро будет.

– Так… А почему ты, Валентин Александрович, уезжать не хочешь? Поезжай, учись. Тут и без тебя управятся. Война, брат, – дело мужское.

– Мужское! – нахмурился Валик. – Всенародная она!..

Валя шмыгнул носом и провёл рукавом по мокрым глазам. Олексенко прижал Валика к груди, крепко поцеловал его и тихо сказал:

– Ступай, сынок!

Через несколько дней партизанский отряд Ивана Алексеевича Музалёва отправился в далёкий рейд на Шепетовщину. Самым юным в отряде был Валя Котик.

Добрый, внимательный, заботливый Валик стал жестоким, безжалостным мстителем. Он брал в плен «языков», минировал железные дороги, взрывал мосты.

Как-то, возвращаясь из разведки, Валик заметил возле станции Цветоха телефонный кабель, торчащий из земли. Валик перерезал его и замаскировал. А это был прямой провод, соединявший рейхминистра восточных земель фон Розенберга со ставкой Гитлера в Варшаве. Не удалось гадам поговорить!

Однажды партизаны наткнулись на отряд карателей. Валик залёг рядом с Музалёвым и строчил из автомата. Вдруг он заметил солдата, который крался из-за деревьев к Музалёву.

– Дядя Ваня! Сзади!.. – крикнул Валя и заслонил собой Музалёва.

Тот быстро обернулся. Выстрелы раздались одновременно. Валя схватился за грудь и упал. Рухнул и немец. Валя застонал, открыл глаза, тихо спросил:

– Иван Алексеевич… Живой?.. – И потерял сознание.

Несколько месяцев Валик лежал в сторожке лесничего, а когда поправился, снова вернулся в отряд. За смелость и храбрость Валика наградили медалью «Партизану Отечественной войны» II степени.

11 февраля 1944 года Валику исполнилось 14 лет. В этот день его ждала большая радость: Советская Армия освободила Шепетовку! Музалёв предложил Валику вернуться домой, но Валик отказался – отряду предстояло помочь Советской Армии освободить соседний город Изяслав.

– Вот возьмём Изяслав, тогда поеду, – сказал Валик.

Но случилось иначе.

На рассвете 17 февраля партизаны бесшумно подошли к Изяславу и залегли. Ждали начала атаки. Валик лежал на снегу, смотрел на смутные очертания города и думал о Шепетовке. Сегодня после боя он поедет домой. Может быть, мама уже вернулась? Эх, скорей бы наступил день, такой долгожданный, такой счастливый день в его жизни!

Грохот разорвал тишину: атака! Партизаны ворвались в город, преследовали отступающих фашистов. Валик бежал, останавливался, стрелял. Ему стало жарко, он сбросил ушанку.

Захватили оружейный склад. Музалёв приказал Вале и ещё нескольким партизанам охранять трофеи.

Валик стоял на посту, прислушивался к шуму боя. Всё вокруг было наполнено свистом пуль, воем мин, стрекотом пулемётов и автоматов. Где-то совсем рядом просвистело несколько пуль, и Валик почувствовал тупой удар в живот. Ноги сразу ослабели. На белом маскировочном халате выступила кровь. Валик прислонился к стене и стал медленно сползать.

Санитары бережно уложили его на подводу. Валик слабеющим голосом попросил:

– Поднимите меня… Я хочу видеть… я хочу стоять… Вот так… хорошо… как хорошо… Танки!.. Наши!..

Мёртвое тело мальчика повисло на руках санитара…

…Валя Котик похоронен в садике перед школой, в которой учился. Он посмертно награждён орденом Отечественной войны I степени, и ему Президиум Верховного Совета СССР посмертно присвоил звание Героя Советского Союза.

В Шепетовском парке и в Москве, на ВДНХ, Вале Котику воздвигнуты памятники.

Валя Котик всегда останется жить в памяти людей отважным и смелым мальчиком в солдатской шинели – таким, каким он был в те далёкие годы войны.

Известный поэт, лауреат Ленинской премии Михаил Светлов посвятил юному партизану стихи:

Мы вспоминаем о боях недавних,

В них совершён был подвиг не один.

Вошёл в семью героев наших славных

Отважный мальчик – Котик Валентин.

Он, как при жизни, утверждает смело:

«Бессмертна молодость, Бессмертно наше дело!»

Постановлением Совета Министров РСФСР одному из кораблей Советского флота присвоено имя Вали Котика.

Времена не выбирают, гласит известная мудрость. Кому-то достаётся детство с пионерскими лагерями и сбором макулатуры, кому-то — с игровыми приставками и аккаунтами в социальных сетях.

Военная тайна

Поколению детей 1930-х досталась жестокая и страшная война, отнимавшая родных, близких, друзей и само детство. И вместо детских игрушек самые стойкие и отважные брали в руки винтовки и автоматы. Брали, чтобы мстить врагу и сражаться за Родину.

Война — не детское дело. Но, когда она приходит в твой дом, привычные представления меняются кардинально.

В 1933 году писатель Аркадий Гайдар написал «Сказку о Военной тайне, Мальчише-Кибальчише и его твёрдом слове». Этому произведению Гайдара, написанному за восемь лет до начала Великой Отечественной, было суждено стать символом памяти обо всех юных героях, павших в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками.

Валя Котик, как и все советские мальчишки и девчонки, конечно, слышал сказку о Мальчише-Кибальчише. Но вряд ли он думал, что ему придётся оказаться на месте отважного героя Гайдара.

Валя Котик. Фото: Public Domain

Он родился 11 февраля 1930 года на Украине, в селе Хмелевка Каменец-Подольской области, в крестьянской семье.

У Вали было обычное детство мальчишки той поры, с обычными шалостями, секретами, порой плохими отметками. Всё изменил июнь 1941 года, когда в жизнь шестиклассника Вали Котика ворвалась война.

Отчаянный

Стремительный гитлеровский блицкриг лета 1941-го, и вот Валя, живший к тому времени в городе Шепетовка, вместе с семьёй уже на оккупированной территории.

Победоносная мощь вермахта вселяла страх во многих взрослых, но не напугала Валю, который вместе со своими друзьями решил бороться с фашистами. Для начала они стали собирать и припрятывать оружие, оставшееся на местах боёв, кипевших вокруг Шепетовки. Потом осмелели до того, что стали красть автоматы у зазевавшихся гитлеровцев.

А осенью 1941 года отчаянный мальчишка совершил настоящую диверсию — устроив засаду у дороги, он гранатой подорвал машину с гитлеровцами, уничтожив нескольких солдат и командира отряда полевой жандармерии.

О делах Вали узнали подпольщики. Остановить отчаянного мальчика было почти невозможно, и тогда его привлекли к подпольной работе. Ему поручали собирать сведения о немецком гарнизоне, расклеивать листовки, выступать в качестве связного.

До поры до времени шустрый паренёк подозрения у гитлеровцев не вызывал. Однако чем больше становилось на счету подпольщиков успешных акций, тем внимательнее начинали гитлеровцы искать их помощников среди местных жителей.

Юный партизан спас отряд от карателей

Летом 1943 года над семьёй Вали нависла угроза ареста, и он вместе с матерью и братом ушёл в лес, став бойцом партизанского отряда имени Кармелюка.

Командование старалось беречь 13-летнего парня, но он рвался в бой. К тому же Валя показал себя как умелый разведчик и человек, способный найти выход из самой сложной ситуации.

В октябре 1943 года Валя, находившийся в партизанском дозоре, напоролся на карателей, готовившихся атаковать базу партизанского отряда. Мальчика скрутили, но, решив, что он не представляет угрозы и не может дать ценных разведданных, оставили под охраной здесь же, на опушке леса.

Сам Валя был ранен, но сумел добраться до избушки лесника, помогавшего партизанам. После выздоровления он продолжил воевать в отряде.

Валя участвовал в подрыве шести вражеских эшелонов, уничтожении кабеля стратегической связи гитлеровцев, а также ещё в целом ряде успешных акций, за которые он был отмечен орденом Отечественной войны I степени и медалью «Партизану Отечественной войны II степени».

Последний бой Вали

11 февраля 1944 года Вале исполнилось 14 лет. Фронт стремительно катился на Запад, и партизаны, как могли, помогали регулярной армии. Шепетовку, где жил Валя, уже освободили, но отряд двинулся дальше, готовясь к своей последней операции — штурму города Изяслава.

После неё отряд должен был быть расформирован, взрослым предстояло влиться в регулярные части, а Вале — вернуться в школу.

Сражение за Изяслав 16 февраля 1944 года получилось жарким, но оно уже завершалось в пользу партизан, когда шальной пулей Валя был тяжело ранен.

На помощь партизанам в город ворвались советские войска. Раненого Валю срочно отправили в тыл, в госпиталь. Однако ранение оказалось смертельным — 17 февраля 1944 года Вали Котика не стало.

Валю похоронили в селе Хоровец. По просьбе его матери, прах сына перенесли в город Шепетовку и перезахоронили в городском парке.

Большая страна, пережившая страшную войну, не могла сразу оценить по достоинству подвиги всех, кто сражался за её свободу и независимость. Но со временем всё встало на свои места.

За проявленный героизм в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 июня 1958 года Котику Валентину Александровичу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

В истории он так и не стал Валентином, оставшись просто Валей. Самым юным Героем Советского Союза.

Его имя, как имена других пионеров-героев, о чьём подвиге рассказывали советским школьникам послевоенной поры, подверглось шельмованию в постсоветский период.

Но время всё расставляет на свои места. Подвиг есть подвиг, а предательство есть предательство. Валя Котик в тяжёлую годину испытаний для Родины оказался мужественнее многих взрослых, и по сей день ищущих оправдания своей трусости и малодушию. Вечная ему слава!

(1944-02-17 ) (14 лет) Место смерти Принадлежность

СССР СССР

Годы службы Сражения/войны Награды и премии

Ва́ля Ко́тик (Валенти́н Алекса́ндрович Ко́тик ; 11 февраля - 17 февраля ) - пионер-герой , юный партизан -разведчик , самый молодой Герой Советского Союза . На момент гибели ему было 14 лет . Звание Героя Советского Союза присвоено посмертно.

Биография

Родился 11 февраля 1930 года в селе Хмелёвка Шепетовского района , Каменец-Подольской (с 1954 года и по настоящее время - Хмельницкой) области Украины в семье служащего.

К началу войны он только перешёл в шестой класс школы № 4 города Шепетовка, но с первых дней войны начал бороться с немецкими оккупантами. Осенью 1941 года вместе с товарищами убил главу полевой жандармерии близ города Шепетовки , бросив гранату в машину, в которой тот ехал. С 1942 года принимал активное участие в партизанском движении на территории Украины. Сначала был связным шепетовской подпольной организации, затем участвовал в боях. С августа 1943 года - в партизанском отряде имени Кармелюка под командованием И. А. Музалёва , был дважды ранен. В октябре 1943 года он обнаружил подземный телефонный кабель, который вскоре был подорван, и связь захватчиков со ставкой Гитлера в Варшаве прекратилась. Также внёс свой вклад в подрыв шести железнодорожных эшелонов и склада.

29 октября 1943 года, будучи в дозоре, заметил карателей, собиравшихся устроить облаву на отряд. Убив офицера, он поднял тревогу; благодаря его действиям, партизаны успели дать отпор врагу.

В бою за город Изяслав 16 февраля 1944 года был смертельно ранен и на следующий день скончался. Похоронен в центре парка города Шепетовка . В 1958 году Валентину посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Награды

Память

См. также

Напишите отзыв о статье "Котик, Валентин Александрович"

Примечания

Литература

  • Герои Советского Союза. Краткий биографический словарь. - М .: Воениздат, 1987. - Т. 1.
  • Анна Котик. «Последний бой».
  • Котик А. Н. Он был пионером. Рассказ матери. - М ., 1958 (переизд. 1980).
  • Наджафов Г. Д. Смелые не умирают. - М ., 1968.
  • Наджафов Г. Д. . - М .: Малыш, 1980. - 300 000 экз.
  • Криворучко М. Г. и др. Памяти бессмертного подвига. - М ., 1972.
  • Владимов М. В. , Январёв Э. И. От Днепра до Дуная. - Киев, 1977.
  • Бугай Е. М. , Макухин М. Е. Из когорты мужественных. - Львов: Каменяр , 1978.
  • Пальмов В. В. Штурмовики над Днепром. - Киев: Политиздат, 1984.
  • Гордость и слава Подолии. - Львов, 1985.
  • Печерская А. Н. Дети-герои Великой Отечественной войны: рассказы. - М .: Дрофа-Плюс, 2005. - 60 с.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Котик, Валентин Александрович

– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.

На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu"il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.

Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n"avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.