Не стреляйте в белых лебедей что читать. Главные герои романа "Не стреляйте в белых лебедей"

Вечерами в маленькой поселковой больнице тихо. Бесшумно скользнет по коридорчику сестра, разнося градусники. Прокряхтит сухонькая старушка, да скрипнет дверь за мотористом с «Быстрого», выходящим покурить в холодные сени.

А сегодня тишина нарушилась тяжелыми шагами врача, беготней сестер, тревожным скрипом носилок.

Моторист выскочил в коридор:

– Никифорова с Иванова катера в операционку повезли.

– Утоп!.. – ахнула бабка.

– Нет, бабка, за борт свалился…

За разговорами не заметили, как по коридору мимо палат прошли двое; один прихрамывал, крепко налегая на палку.

Он был немолод. От хромоты в левой ноге чуть сутулился и при ходьбе привычно выносил вперед правое плечо. Морщины избороздили до черноты загорелое лицо, и особенно много их набежало возле глаз, словно человек этот всю жизнь смотрел против ветра.

Он шел, стараясь без стука ставить палку, а впереди беззвучно летела девчонка-сестра, от бьющей через край энергии выворачивая по-балетному носки матерчатых тапочек. У операционной остановилась:

– Посидите.

Боком скользнула в дверь, а он осторожно присел на краешек стула, поставив между ног палку.

Как все здоровые люди, он был чуть напуган больничной тишиной: стеснялся сесть поудобнее, скрипнуть стулом, поправить сползавший с плеча тесный халат. Стеснялся своего здоровья, стоптанных башмаков из грубой кожи и тяжелых рук, сплошь покрытых ссадинами и порезами.

– Иван Трофимыч?.. – Моторист опять вылез в коридор.

– Петр? – шепотом удивился Иван. – Ты чего тут?

– Аппендикс вырезали, – не без гордости сообщил моторист, садясь рядом. – Флегмонозный.

– С Федором-то беда какая… – Иван вздохнул.

– А что случилось?

– Запань у Семенова лога утром прорвало. Не знаю, откуда вода пришла, а только рвануло троса, и понесло лес в Волгу. А тут – ветер, волна. Треск стоит – голоса не слышно. Ну, все кто куда: с лесом не пошутишь.

– Ай-ай-ай!.. – опечалился моторист. – И много ушло?

– Да нет, немного. Аккурат мы воз навстречу вели, к «Немде» цеплять. Пиловочник сплошь, двести сорок метров. Ну, увидал я: лес в лоб идет…

– Буксир топором да к берегу! – сказал моторист. – Затрет бревнами – «мама» сказать не поспеешь.

Иван улыбнулся.

– А я по-другому рассудил. Плот только сплочен, троса добрые, а ширина в этом месте невелика: развернул, корму в Старую Мельницу сдал – там камни, уязвил прочно. А катерок свой за мысок спрятал. Знаешь, где малинники?

– Ну и сдержал лес, не пустил в Волгу-то, на простор.

– Ишь, сообразил! – завистливо вздохнул моторист. – Премия, поди, будет, благодарность…

– Благодарность, может, и будет, а вот помощника уж не будет, – вздохнул Иван. – Как ударило нас первой порцией – троса запели, а Федора на бревна сбросило. Выловили, а рука на жилах висит.

– Оклемается, – уверенно сказал моторист. – Мужик здоровый. Да и доктор молодец: меня пластал – любо-дорого.

Стемнело, когда из операционной вышел доктор. Увидев его, моторист трусливо юркнул в палату. Скрипнув стулом, Иван встал навстречу, но доктор опустился рядом, и Иван, постояв немного, тоже присел. Он стеснялся начинать разговор, а доктор молчал, медленно разминая в пальцах папиросу.

– Перелом позвоночника, – сказал он, прикурив и глубоко затянувшись. – Скверное дело, капитан.

– Долго пролежит? – тихо спросил Иван, плохо представляя, что это значит.

– Всю жизнь. – Врач курил жадно, изредка разгоняя рукой сизые клубы дыма. – Всю жизнь, капитан, какая осталась…

– Трое детей… – невольно вырвалось у Ивана.

– Трое детей, – повторил Иван и опять встал. – Старшему – двенадцать, не больше…

Доктор молчал. Вспышки папиросы освещали его осунувшееся лицо и капли пота на лбу.

– Рыбки можно ему?

– Рыбки? – переспросил врач. – Фруктов хорошо бы. Витамины, понимаешь?

И опять замолчал. Иван постоял немного и, тихо попрощавшись, похромал к раздевалке.

В раздевалке он сдал халат и в обмен получил потрепанный рабочий пиджак. Пожилая гардеробщица полюбопытствовала насчет Никифорова, и он сказал ей, что дело Федора плохо и что у него трое детей. Гардеробщица, вздыхая и сокрушаясь, отперла уже по-ночному заложенные двери, и он вышел на темную окраинную улицу поселка.

Он привычно свернул вниз, к пристаням, но, пройдя немного, остановился. Посмотрел на часы и, быстро перекидывая палку, враскачку зашагал по узкой крутой тропинке от угла и громко постучал палкой по запертой калитке.

Сквозь надрывный собачий лай послышался сиплый со сна голос:

– Кого нелегкая?

– Это я, Бурлаков. Открой, Степаныч, дело к тебе.

– На место, дармоед!.. – В щели чуть приоткрытой калитки показалась осанистая фигура. – Что за дело?

– Яблоки у тебя есть, Степаныч?

– Яблоки?.. – Хозяин неожиданно тоненько захохотал. – Какие тебе яблоки в июле, старый пень?

– Понимаешь, Никифоров в больнице. Доктор фрукты велел…

– В больнице?.. – Хозяин задумался. – В больнице – это другое дело. – Он распахнул калитку. – Шагай, Трофимыч. Осторожно, приступочка тут.

Вслед за Степанычем Иван поднялся на крыльцо и прошел в темные сени. Хозяин щелкнул выключателем; голая лампочка осветила просторное помещение, заваленное плетеными корзинами, мешками и ящиками.

– Фрукт – великое дело. – Степаныч выволок из угла дырявый мешок, развернул: на дне лежали битые зеленые яблоки. – Первый урожай. Сам бы ел, но ради такого дела…

– Кислятина, поди.

– Ты что? Папировка, первый сорт. Гляди-ко… – Хозяин взял яблоко и начал с хрустом жевать его, причмокивая от удовольствия. – Восемь килограмм, хоть на безмене прикинь.

– Почем же?

– Ну, как для больного – по рублю.

– Круто берешь, Степаныч…

– Первые ведь, от себя отрываю.

Иван молча отсчитал деньги, взвалил на плечо мешок. Хозяин вел его к калитке, по инерции расхваливая уже проданный товар:

– Витаминов в этих яблоках – вагон! У меня вон детсад закупает, прокурор для больной жены. Сила яблоки: сорт особый… Счастливо, Трофимыч! Заходи, если что. Тебе – в первую очередь…

По крутой тропинке Иван спустился к пристаням и сразу увидел плакаты с броской надписью: «Герои нашего затона». Героев узнать было бы невозможно, если бы художник не подписал каждый портрет: «Капитан Иван Бурлаков», «Помощник капитана Федор Никифоров», «Матрос Елена Лапушкина». Все трое сурово глядели вдаль…

Катера стояли за полузатопленной баржей. Они были одинакового размера, формы, убранства, одинаково освещались сигнальными фонарями, и только на самом дальнем совсем по-домашнему сушилось на веревке белье.

Иван спрыгнул на катер, громыхнув по железной палубе костыльком. На шум из рубки выглянула худенькая молодая женщина в выгоревшем ситцевом платье; голова ее была повязана полотенцем.

– Вы, Иван Трофимыч?

– Ты чего это в полотенце?

– Голову мыла. Как Федор?

Он присел, вытянув натруженную ногу, закурил и рассказал, что говорил доктор и как он заходил к Степанычу за яблоками.

– Плохо, Еленка.

– Шесть душ кормил, – вздохнула она. – Шесть душ, сам седьмой…

– Сам седьмой, – повторил Иван, упорно разглядывая огонек папиросы.

Они опять замолчали. Еленка стояла, по-бабьи пригорюнившись, опустив худенькие плечи, чуть прикрытые легким платьем, а он неторопливо курил, по привычке держа папиросу огнем в ладонь.

– Кого-то вместо Федора пришлют, – не то спросила, не то сказала она.

Иван бросил папиросу за борт, поднялся:

– Пойдем в кубрик. Застынешь.

По железному трапу они спустились в тесный низкий кубрик. Четыре дивана окружали небольшой, прикрепленный к полу стол; три из них были застланы. В углу возле трапа размещалась вделанная в железный шкаф печурка; остывая, она изредка потрескивала. В противоположном углу был шкаф для одежды и еще один маленький подвесной шкафчик, в котором хранились судовые документы, ведомости, бинокль и прочее ценное имущество.

Борис Васильев стал выразителем православной морали в советской литературе. Свою позицию он выражал не декларативно, а так, как делали это святые отцы в своих притчах. Примеры нестяжательского отношения к жизни героев этого русского писателя не назидательно-морализаторские - даже положительные персонажи отнюдь не идеальны. Но несут в себе они образ жизни праведный. К этой мысли приводит самый простой анализ. «Не стреляйте в белых лебедей» - одно из произведений, иллюстрирующих православную идею в творчестве Васильева.

Об авторе

Родился писатель земли Русской в Смоленске, в 1924 году. Родители его были дворянами, отец - офицер, служивший в Царской, а затем в Красной Армии. Когда началась война, Борис Васильев пошел добровольцем на фронт, служил в истребительном батальоне, затем в десантных войсках. После контузии учился в военной академии, испытывал новые образцы бронетехники. В 1954 году он понял, что призвание его - литература, уволился из армии и стал писать, сначала только сценарии. Спектакль «Офицер» - первая проба пера - оказался слишком смелым для своего времени и был запрещен. Впрочем, нравы были не такими жестокими, как еще совсем недавно: автору-фронтовику оставили шанс. После художественных фильмов «Очередной рейс» и «Длинный день» была долгая, почти десятилетняя пауза, а затем картина «Офицеры» покорила сердца зрителей. Любят ее и сегодня.

Время длительного творческого простоя было тяжелым, писатель подрабатывал, чем мог (сценарии КВНов, киножурналов и т. п.), но никогда не халтурил и был верен своим Наиболее яркими страницами его военной прозы стала пьеса «А зори здесь тихие…». Мирной жизни посвящена повесть «Не стреляйте в белых лебедей». Анализ произведения говорит о единой идеологической линии, пронзающей все творчество этого замечательного автора.

Главный герой

Егор Полушкин по характеру романтик. В деревне, с ее практичным бытом, это светлое свойство характера не ценится. Кажется, что именно о противоречии утилитарности и иррационального стремления к красоте написал свое произведение Васильев («Не стреляйте в белых лебедей»). Анализ более подробный, однако, наводит на мысль о более глубинной художественной цели автора. Егор не просто романтик - он противится стяжательству. Ему претит заработок любой ценой, и это проявляется во всех его поступках. Таких, возможно, часто считают бестолковыми, но на деле этот человек не может делать работу, не вкладывая в нее всю свою душу. Анализ повести «Не стреляйте в белых лебедей» прямо указывает, что перед нами - талантливый человек, отличающийся от окружающих стремлением к творчеству. Приоритетность самовыражения перед выгодой для Егора вполне естественна, потому он и выглядит человеком «не от мира сего». За что бы он ни взялся, все старается сделать по-своему, нестандартно и красиво. Вместо утвержденных номеров на лодках - зверюшки и цветы. Теперь каждое плавсредство можно отличить, но начальству такой способ маркировки не нравится, и все картинки приказано закрасить. Егора зовут «Бедоносцем», у него и в самом деле неприятностей хватает.

Родня Егора

Жену Полушкина зовут необычно - Харитиной (таким именем ее нарекли при крещении). Все бы ничего, если бы не необходимость в обиходном общении пользоваться сокращенной формой. Недобрые соседи зовут ее Харей, а сестра предпочитает употреблять к ней псевдозаграничное «Тина». Женщина она неплохая, но мужа не понимает и даже решается с ним расстаться. Впрочем, позже она осознает, с каким человеком живет рядом.

Сестра, Марьица, была инициатором переезда семьи Полушкина в поселок, где ее муж получил завидное место лесника. Федор Ипатович Бурьянов - важный человек, от него зависит распределение древесины, и о своих интересах он не забывает. Образ стяжателя вывел в его лице Борис Васильев («Не стреляйте в белых лебедей»). Анализ его личности приводит к удручающему выводу о том, что такое понятие, как совесть, ему неведомо. Он нещадно эксплуатирует свояка: тот строит для него крепкий дом, получив взамен избу-развалюху. Лес украден «большим начальником».

Сыновья

У Полушкина растет сын Коля, к которому подходит определение «чистоглазый». Парень похож на отца, но ранимей его, в нем сильно развито чувство эмпатии. Мальчик проявляет творческие наклонности: он пишет стихи, которые отец использует для ненавязчивой агитации за Полный антипод ему - «наследник» Бурьянова Вовка, никогда не страдающий от сопереживания, стремящийся урвать свою выгоду и часто плачущий от нанесенных ему обид, реальных и мнимых. Анализ романа «Не стреляйте в белых лебедей», с точки зрения однозначен, «конфликта отцов и детей» не предвидится. Впрочем, он возникает у Кольки и Егора, но обусловлен тем, что главный герой однажды выпил лишку и повел себя недостойно. Сын настолько честен, что не боится высказать свой взгляд на ситуацию, за что получает по шее. Вовка на такой поступок, очевидно, не способен. Он очень предприимчив и даже - небезуспешно - пытается торговать щенком, которого собирался утопить.

Коллеги и начальники

Полушкин окружен людьми чужими, не понимающими его и ничтожными - на мысль об этом наводит самый простой анализ. «Не стреляйте в белых лебедей» - повесть о борьбе хитрости с мудростью, стяжательства с бескорыстием, тупой практичности со стремлением к прекрасному. Помимо упомянутого плутоватого Бурьянова, в сюжете присутствуют Филя и Черепок - «друзьяки»-шабашники, они охотно пьют с главным героем, но столь же живо ополчаются на него, когда Егор, движимый состраданием, препятствует грабительским условиям, выставленным сельской учительнице за ремонт ее небогатого жилища. Сазанов, служивший начальником лодочной станции, относится к Полушкину терпимо, но до определенного предела, пока тот не переходит границ, сформированных в его разуме «жизненной усталостью». Иными словами, человек он недалекий.

Конфликт

Без конфликта нет сюжета, и, конечно же, он возник, остается лишь провести его анализ. «Не стреляйте в белых лебедей» - таково название повести, и не ради упомянуты в нем прекрасные белые птицы. Они стали символом поруганного добра, которое хотел принести людям главный герой. Чтобы вернуть его красивых обитателей, он покупает птиц. Его противникам, даже, скорее, врагам, не приходит в голову лучшего им применения, кроме как гастрономического. Они глушат рыбу, убивают лебедей и не останавливаются перед устранением столь ничтожной, по их мнению преграды, как «какой-то там» Полушкин. Эта «бульдозерная» психология находит выражение и в предыдущем конфликте, вспыхнувшем из-за сожженного муравейника, во время которого Егор повел себя недостойно.

Надежда

Есть еще два важных персонажа, которых вывел в своей повести Б. Васильев («Не стреляйте в белых лебедей»). Анализ образов Юрия Петровича Чувалова и сельской учительницы Нонны Юрьевны говорит о высокой порядочности обоих героев. Каждый из них честно занимается своим делом, они встречаются, и между ними завязываются серьезные отношения. Они развиваются не без проблем, но в конке концов все оканчивается благополучно. Характерно, что и у Юрия, и у Нонны складывается дружба с Егором. Он служит как бы пробным камнем, хотя сам парень к конфронтации не склонен, а, напротив, проявляет воистину христианское смирение в своем противодействии злу. Образы двух молодых людей, живущих в гармонии с собственными душами и окружающим миром, создают радостный фон, без которого финал произведения выглядел бы слишком пессимистично.

Финал

Егор опять поступил нерационально, вступив в конфликт и пойдя в одиночку против пьяных и жестоких браконьеров (он не был способен на какой-либо «Не стреляйте в белых лебедей» - титул-призыв, с которым автор обращается ко всем людям, предостерегая их от жестокости. За свою любовь к прекрасному главный герой заплатил жизнью. Перед смертью, на больничной койке, он прощает Федора Ипатовича, нелепо пришедшего к нему «мириться» с бутылкой французского дорогого коньяка. Следователю своих убийц он по доброте душевной не выдал. Мстительности нет в характере Полушкина. Показателен образ Фили, который ходит на его могилу и ухаживает за ней.

Будет ли озеро снова Лебединым? Остался на земле сын Колька, любящий все живое и прекрасное. На него вся надежда.

Интересный и жизненный роман талантливого писателя советской эпохи Бориса Васильева « Не стреляйте в белых лебедей» вышел в свет в 1973 году и сразу стал очень популярным. По сюжету произведения режиссёром Родионом Нахапетовым на киностудии «Мосфильм» даже был снят одноименный фильм со Станиславом Любшиным в главной роли.

В центре романа события развиваются вокруг главного героя - простодушного и открытого Егора Савельича Полушкина, получившего в своей деревне прозвище «бедоносец».

А все от того, что Егор не мог выполнять какую-либо работу по принуждению и второпях. Поэтому и не задерживался он подолгу на одном месте.

К примеру, работал Егор в подсобной бригаде и поручили ему выкопать траншею под канализацию. Лихо взялся Полушкин за дело и, как добросовестный работник вырыл ровную и прямую, как «стрелочка» траншею, но на определенном ее участке находился большой муравейник. Пожалел сердобольный мужик мурашек и пустил яму вокруг муравьиного домика, не задумываясь о том, что кривых труб канализации не существует в природе.

Еще больше закрепилось за Егором его прозвище. Жена героя Харитина Макаровна постоянно сетовала на мужа за его непутевость и простодушие. Ничего нельзя было поручить Егору-бедоносцу. Даже, когда откомандировала супруга Егора на рынок продать поросенка и там его обманули на деньги.

Но Егор был очень талантлив от природы, он тонко чувствовал окружающий мир, умел сопереживать и видеть прекрасное в обыденном.

Кроме того Егор Савельич был мастером «золотые руки» и плотником от Бога.

Этим Егоровым талантом не упустил возможности воспользоваться двоюродный брат жены героя Фёдор Ипатович Бурьянов. Стяжатель и мещанин, он заботился только о себе и о своих интересах. Это с его «легкой» руки Егор с семьей очутился в удаленной деревне, куда Федора назначили лесничим в местный заповедник.

Но Бурьянов и не думал проявлять каких-либо мер по сбережению природы здешних красивых заповедных мест. А напротив заходился строить себе хоромы – «пятистенный» дом из лучших и редких пород деревьев из уникальной местной рощи.

Обретение своего призвания и трагический конец

Для строительства хором он собственно и вызвал Егора. И когда Полушкин самозабвенно строил дом, Федор старался ему не мешать и не торопить, так как знал, что настоящего художника нельзя подгонять. Дом Егор построил на славу – он «светился» на всю деревню, а на крыше искусными руками плотника был прикреплен флюгер. Как для себя старался мастер –«золотые руки» Егор, работал от зари до зари.

Доволен остался свояк Егора его искусной работой, и в замен отдал семье Полушкина старую полуразвалившуюся хибару, из которой вынес даже полы и погребные бревна.

Жена Егора, помытарившись по району, все-же выхлопотала себе место посудомойки и ясли для маленькой дочери.

У Полушкиных имелось двое деток. Помимо дочери, особенно любил отца и был к нему привязан сын Егора и Харитины Колька.

Не раз приходилось мальчику терпеть издевки от одноклассников из-за непутевости отца. Но терпеливый и смышленый «чистоглазый мужичок» Коля старался все-равно держаться отца и, казалось, он один, кто его понимает.

А тем временем лесничий Федор Бурьянов богател и процветал за счет государственных заповедных угодий. Но внезапно его делами заинтересовалось начальство и в поселок с проверкой приехал лесничий Юрий Петрович.

Он то и выявил многочисленные хищения в заповедном массиве. После увольнения с должности Бурьянова, на его место назначают Егора Полушкина.

Вот здесь на этом поприще Егор и находит свое призвание. Природа – это его стихия. Но особенно с трепетом он относиться к белым лебедям, живущим на Чёрном Озере. Для них он возводит искусный дом и мечтает, чтобы Черное стало Лебяжьим Озером.

Заканчивается роман драматическим моментом, когда пытаясь защитить своих дивных птиц, Егор получает смертельное ранение от браконьеров.

Роман «Не стреляйте в белых лебедей» Васильев написал в 1973 году. Центральной темой произведения является тема человек и природа. Роман относится к произведениям деревенской прозы.

В романе природа является не просто фоном событий, но и отдельным героем повествования: через пейзажи, описания природных явлений передается общее настроение эпизодов, подчеркиваются чувства героев.

Главные герои

Егор Савельич Полушкин – плотник, любил природу и бережно к ней относился; часто попадал в неприятности и получил прозвище «бедоносец» (хотя был назван в честь Георгия Победоносца). У него было двое детей – Колька и маленькая Оля.

Бурьянов Федор Ипатыч – свояк Егора, женат на сестре Харитины Марье, лесник в охранном массиве при Черном озере

Колька – мальчик 10-ти лет, сын Полушкина, «чистоглазый мужичок» , любил природу, читать книги.

Другие персонажи

Юрий Петрович Чувалов – новый лесничий, уважал Полушкина, влюбился в Нонну Юрьевну.

Нонна Юрьевна – девушка 23-х лет, учительница Кольки, влюбилась в Чувалова.

Харитина Макаровна – жена Егора, мать Кольки и маленькой Оли.

Яков Прокопыч – начальник Полушкина на лодочной станции.

Филька, Череп – мужчины, с которыми Егор пил и шабашил.

От автора

«Когда я вхожу в лес, я слышу Егорову жизнь». Егор всегда оставался самим собой, поступал «как велела совесть» .

Глава 1

«Егора Полушкина в поселке звали бедоносцем» . Все в поселке над ними насмехались. Федор Ипатыч, свояк Егора, был лесником и постоянно пользовался своим положением. Бурьянов осуждал и наставлял Егора.

Когда Полушкины переехали в город, Бурьянов отдал им свой старый дом, хотя и предварительно вывез пол и бревна из погреба. За это Егор возвел свояку пятистенный дом из клейменых бревен с резным петухом-флюгером.

Глава 2

Сын Егора и Харитины Колька был очень простодушным, во все верил, поэтому над ним, как и над отцом, часто насмехались. Мальчик хорошо ориентировался в лесу, умел утихомиривать злых собак.

Глава 3

«Не задалась у Егора Полушкина на новом месте привычная работа». Пока работал у Бурьянова все шло хорошо – тот его не торопил. Но в плотницких бригадах нужно было делать не качественно, а быстро, поэтому он нигде долго не продержался.

Егор устроился лодочником на лодочную станцию к Якову Прокопычу. Полушкин должен был ухаживать за лодками и пристанью, перевозить туристов.

Глава 4

Федора Ипатыча вызвал в область новый лесничий: возмущался, почему лес неустроенный и нет актов на порубку. Из области Бурьянов привез подарки, Кольке подарил компас.

На лодочной станции Егор трудился, как мог. Единственный раз он рассердил начальника: когда вместо номеров на лодке нарисовал птиц, зверей и цветы.

Глава 5

Приехали первые туристы. Их на лодке отвезли рыбачить Егор с Колькой. Недалеко от полянки, где туристы остановились, был большой муравейник. Приезжие сожгли его: «Человек – царь природы» . Егору и Кольке было жалко муравьев.

Туристы напоили Егора, начали над ним насмехаться, заставили танцевать. Колька со слезами на глазах просил прекратить. Туристы подначили Егора ударить сына. Пьяный Полушкин впервые ударил Кольку, и тот молча ушел.

Туристы сказали Егору уходить. Он все никак не мог отплыть, перевернул лодку. Таща перевернутую лодку на веревке, Егор потерял мотор.

Главы 6– 7

При первой же встрече новый лесничий спросил, во сколько обошелся Федору Ипатычу новый дом, подытожив, что это «дело уголовное» . Чтобы все уладить за деньги, Бурьянов начал искать способы заработать: за 30 рублей отвез туристов рыбачить в заповедное место.

Колька не хотел возвращаться домой и ночевал у учительницы Нонны Юрьевны.

За утерянный мотор Егору нужно было заплатить 300 рублей. Полушкин заколол кабанчика и повез его на рынок.

Глава 8

Полушкин побаивался базара, поэтому его легко обманули: купили свинью за 200 рублей, хотя она стоила 400.

Глава 9

Не удалось Егору заработать и на липовом лыке – пока он думал, другие уже ободрали деревья.

Глава 10

Полушкин, не видя никаких путей заработка, начал выпивать. У него появились друзья, с которыми он пил, – Филя и Черепок. Егор научился «шабашить» .

Харитина устроилась судомойкой в столовку. Иногда Егор тайно брал ее деньги.

Как-то, Вовка, двоюродный брат Кольки, пытался утопить щенка. Чтобы спасти животное, Колька обменял щенка на компас.

Глава 11

Нонна Юрьевна получала собственное жилье, но помещение было в аварийном состоянии. Егор согласился ей все отремонтировать.

Глава 12

«Федор Ипатович со всеми долгами расплатился, все справочки раздобыл» и поехал к новому лесничему Чувалову. Юрий Петрович оставил папку с его документами у себя: слишком Бурьянов не нравился Чувалову.

Глава 13

Когда Егор с Колькой ремонтировали жилище Нонны Юрьевны, к ним зашел приехавший в поселок Чувалов.

Глава 14

Сидя с Егором за столом, Чувалов его внимательно слушал, называя Полушкина по имени-отчеству.

На Черное озеро Чувалов взял с собой Егора, Кольку и Нонну Юрьевну.

Глава 15

По дороге к озеру под руководством Чувалова Колька вел «перепись зверья» .

Глава 16

Рано утром Егор у реки видел, любуясь, как Нонна Юрьевна купается голышом.

Вечером у костра Егор рассказал, что в старину Черное озеро называлось Лебяжьим. Пока остальные пошли обходить озеро, Егор выстрогал топором из липы фигуру тонкой гибкой женщины.

Глава 17

Узнав, что Полушкин с новым лесником пошли в лес, Бурьянов решил, что Егор метит на его место.

Глава 18

Юрий Петрович предложил Егору место лесника вместо Бурьянова. Егор согласился.

«Егор упоенно чистил лес, прорубал заросшие просеки, стаскивал в кучи валежник и сухостой» , ощущал себя счастливым. Как-то Полушкин увидел, что Филя и Черепок срубили дерево без разрешения и потребовал отдать топоры. Возмущенный Филя пригрозил ему.

Глава 19

Нонна Юрьевна уехала в Ленинград, чтобы снова увидеться с Чуваловым. После проведенной ночи Юрий Петрович сказал, что женат. Девушка тут же собралась и ушла.

Два года назад Чувалов женился на практикантке из Москвы Марине. Через три дня после свадьбы она уехала в Москву и пропала. Чувалов переживал, что у нее ребенок от него.

После случившегося Нонна Юрьевна уехала из поселка. Пытавшийся ее найти Чувалов поделился своей историей с Егором.

Через неделю Полушкина пригласили на Всесоюзное совещание в Москву.

Глава 20

Приехав в Москву, Полушкин, вспоминая рассказ Чувалова, разыскал Марину. Она была уже замужем и сказала, что ее ребенок не от Чувалова.

В министерстве Егора попросили сказать речь. Полушкин говорил о Черном озере, о том, что надо, чтобы такие озера «обратно звонкими стали: Лебяжьими или Гусиными, Журавлиными» . «Никакой человек не царь ей, природе-то. <…> Сын он ее, старший сыночек».

На деньги людей поселка Егор купил в зоопарке две пары лебедей.

Глава 21

Федора Ипатыча трижды вызывали к следователю: «видать дом отберут» .

Полушкин устроил птиц на Черном озере. В одну из дождливых осенних ночей приболевший Егор услышал удары на Черном озере и немедленно поспешил туда. Те самые туристы убили и варили в кастрюле лебедей. Полушкин потребовал их документы. Туристы сильно избили Егора и бросили.

Нашли Полушкина на следующий день, очнулся он уже в больнице. К Егору пришел Бурьянов просить прощения: среди браконьеров был и Федор Ипатыч. Полушкин никого не выдал и простил свояка. «Егор перешагнул боль, печаль и тоску» и умер.

От автора

У Федора Ипатыча отобрали дом, он уехал с семьей.

Чувалов женился на Нонне Юрьевне. Последи их квартиры стоит вытесанная Егором из липы белая дева.

«А Черное озеро так и осталось Черным. Должно быть, теперь уж до Кольки».

Заключение

Изображая двух героев, Егора и Федора Ипатыча, автор показывает два противоположных отношения к природе, окружающему миру: созидательный и утилитарный. Полушкин считает, что все вокруг нужно беречь, приумножать, он любит и ценит каждое дерево, каждого муравья. Бурьянов же только пользуется дарами природы, ему все равно, что будет после него.

Роман «Не стреляйте белых лебедей» был экранизирован в 1980 году (режиссер Р. Нахапетов).

Краткий пересказ «Не стреляйте в белых лебедей» будет интересен школьникам, студентам и всем, кто интересуется русской литературой.

Тест по рассказу

Проверьте запоминание краткого содержания тестом:

Рейтинг пересказа

Средняя оценка: 4 . Всего получено оценок: 283.

Иванов катер

Вечерами в маленькой поселковой больнице тихо. Бесшумно скользнет по коридорчику сестра, разнося градусники. Прокряхтит сухонькая старушка, да скрипнет дверь за мотористом с "Быстрого", выходящим покурить в холодные сени.

А сегодня тишина нарушилась тяжелыми шагами врача, беготней сестер, тревожным скрипом носилок.

Моторист выскочил в коридор:

Никифорова с Иванова катера в операционку повезли.

Утоп!… - ахнула бабка.

Нет, бабка, за борт свалился…

За разговорами не заметили, как по коридору мимо палат прошли двое; один прихрамывал, крепко налегая на палку.

Он был немолод. От хромоты в левой ноге чуть сутулился и при ходьбе привычно выносил вперед правое плечо. Морщины избороздили до черноты загорелое лицо, и особенно много их набежало возле глаз, словно человек этот всю жизнь смотрел против ветра.

Он шел, стараясь без стука ставить палку, а впереди беззвучно летела девчонка-сестра, от бьющей через край энергии выворачивая по-балетному носки матерчатых тапочек. У операционной остановилась:

Посидите.

Боком скользнула в дверь, а он осторожно присел на краешек стула, поставив между ног палку.

Как все здоровые люди, он был чуть напуган больничной тишиной: стеснялся сесть поудобнее, скрипнуть стулом, поправить сползавший с плеча тесный халат. Стеснялся своего здоровья, стоптанных башмаков из грубой кожи и тяжелых рук, сплошь покрытых ссадинами и порезами.

Иван Трофимыч?… - Моторист опять вылез в коридор.

Петр? - шепотом удивился Иван. - Ты чего тут?

Аппендикс вырезали, - не без гордости сообщил моторист, садясь рядом. - Флегмонозный.

С Федором-то беда какая… - Иван вздохнул.

А что случилось?

Запань у Семенова лога утром прорвало. Не знаю, откуда вода пришла, а только рвануло троса, и понесло лес в Волгу. А тут - ветер, волна. Треск стоит - голоса не слышно. Ну, все кто куда: с лесом не пошутишь.

Ай-яй-яй!… - опечалился моторист. - И много ушло?

Да нет, немного. Аккурат мы воз навстречу вели, к "Немде" цеплять. Пиловочник сплошь, двести сорок метров. Ну, увидал я: лес в лоб идет…

Буксир топором да к берегу! - сказал моторист. - Затрет бревнами - "мама" сказать не поспеешь.

Иван улыбнулся.

А я по-другому рассудил. Плот только сплочен, троса добрые, а ширина в этом месте невелика: развернул, корму в Старую Мельницу сдал - там камни, уязвил прочно. А катерок свой за мысок спрятал. Знаешь, где малинники?

Ну и сдержал лес, не пустил в Волгу-то, на простор.

Ишь, сообразил! - завистливо вздохнул моторист. - Премия, поди, будет, благодарность…

Благодарность, может, и будет, а вот помощника уж не будет, - вздохнул Иван. - Как ударило нас первой порцией - троса запели, а Федора на бревна сбросило. Выловили, а рука на жилах висит.

Оклемается, - уверенно сказал моторист. - Мужик здоровый. Да и доктор молодец: меня пластал - любо-дорого.

Стемнело, когда из операционной вышел доктор. Увидев его, моторист трусливо юркнул в палату. Скрипнув стулом, Иван встал навстречу, но доктор опустился рядом, и Иван, постояв немного, тоже присел. Он стеснялся начинать разговор, а доктор молчал, медленно разминая в пальцах папиросу.

Перелом позвоночника, - сказал он, прикурив и глубоко затянувшись. - Скверное дело, капитан.

Долго пролежит? - тихо спросил Иван, плохо представляя, что это значит.

Всю жизнь. - Врач курил жадно, изредка разгоняя рукой сизые клубы дыма. - Всю жизнь, капитан, какая осталась…

Трое детей… - невольно вырвалось у Ивана.

Трое детей, - повторил Иван и опять встал. - Старшему - двенадцать, не больше…

Доктор молчал. Вспышки папиросы освещали его осунувшееся лицо и капли пота на лбу.

Рыбки можно ему?

Рыбки? - переспросил врач. - Фруктов хорошо бы. Витамины, понимаешь?

И опять замолчал. Иван постоял немного и, тихо попрощавшись, похромал к раздевалке.

В раздевалке он сдал халат и в обмен получил потрепанный рабочий пиджак. Пожилая гардеробщица полюбопытствовала насчет Никифорова, и он сказал ей, что дело Федора плохо и что у него трое детей. Гардеробщица, вздыхая и сокрушаясь, отперла уже по-ночному заложенные двери, и он вышел на темную окраинную улицу поселка.

Он привычно свернул вниз, к пристаням, но, пройдя немного, остановился. Посмотрел на часы и, быстро перекидывая палку, враскачку зашагал по узкой крутой тропинке от угла и громко постучал палкой по запертой калитке.

Сквозь надрывный собачий лай послышался сиплый со сна голос:

Кого нелегкая?

Это я, Бурлаков. Открой, Степаныч, дело к тебе.

На место, дармоед!… - В щели чуть приоткрытой калитки показалась осанистая фигура. - Что за дело?

Яблоки у тебя есть, Степаныч?

Яблоки?… - Хозяин неожиданно тоненько захохотал. - Какие тебе яблоки в июле, старый пень?

Понимаешь, Никифоров в больнице. Доктор фрукты велел…

В больнице?… - Хозяин задумался. - В больнице - это другое дело. - Он распахнул калитку. - Шагай, Трофимыч. Осторожно, приступочка тут.

Вслед за Степанычем Иван поднялся на крыльцо и прошел в темные сени. Хозяин щелкнул выключателем; голая лампочка осветила просторное помещение, заваленное плетеными корзинами, мешками и ящиками.

Фрукт - великое дело. - Степаныч выволок из угла дырявый мешок, развернул: на дне лежали битые зеленые яблоки. - Первый урожай. Сам бы ел, но ради такого дела…

Кислятина, поди.

Ты что? Папировка, первый сорт. Гляди-ко… - Хозяин взял яблоко и начал с хрустом жевать его, причмокивая от удовольствия. - Восемь килограмм, хоть на безмене прикинь.

Почем же?

Ну, как для больного - по рублю.

Круто берешь, Степаныч…

Первые ведь, от себя отрываю.

Иван молча отсчитал деньги, взвалил на плечо мешок. Хозяин вел его к калитке, по инерции расхваливая уже проданный товар:

Витаминов в этих яблоках - вагон! У меня вон детсад закупает, прокурор для больной жены. Сила яблоки: сорт особый… Счастливо, Трофимыч! Заходи, если что. Тебе - в первую очередь…

По крутой тропинке Иван спустился к пристаням и сразу увидел плакаты с броской надписью: "Герои нашего затона". Героев узнать было бы невозможно, если бы художник не подписал каждый портрет: "Капитан Иван Бурлаков", "Помощник капитана Федор Никифоров", "Матрос Елена Лапушкина". Все трое