Корниловский мятеж: роковые последствия для России. Литературно-исторические заметки юного техника

Корниловское выступление («дело», «путч», «заговор», «мятеж», «восстание») - неудачная попытка установления военной диктатуры 27-31 августа (9-13 сентября) 1917 года, предпринятая Верховным главнокомандующим Русской Армией Генерального штаба генералом от инфантерии Л. Г. Корниловым для того, чтобы:

По некоторым данным целью Корниловского выступления было предотвращение с помощью военной силы прихода к власти левых радикалов (большевиков); по другим данным Корнилов вообще не отличал левых социалистов от правых и ещё с апреля считал своим заклятым врагом Петроградский совет, который в то время возглавляли правые социалисты, меньшевики и эсеры.

Предыстория событий

Летом 1917 года обстановка в Петрограде была неспокойной. Сторонники большевиков и Петросовета проводили антиправительственные демонстрации с призывами к свержению власти. 4 (17) июля Временное правительство ввело в городе военное положение. Однако в конце июля, состав правительства резко изменился, его возглавил эсер Александр Керенский. Главнокомандующим, вместо генерала Брусилова, он, по рекомендации своего заместителя и губернатора Петрограда Савинкова, назначил генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова.

Генерал Корнилов был чрезвычайно популярен в войсках, вокруг него начало смыкаться офицерство, казачество, самые широкие круги общественности… Августовское Государственное совещание в Москве, где Керенский пытался лишить Верховного главнокомандующего слова, стало, тем не менее, триумфом генерала Корнилова. Герой войны, талантливый военачальник, решительный противник развала. Его встречали восторженно, носили на руках, забрасывали цветами.

По свидетельству А.И. Спиридовича, 2 марта 1917 года председатель Временного комитета Государственной думы М.В. Родзянко, игнорируя верховную власть, телеграммой обратился к генералу М.В. Алексееву с просьбой отозвать из Петрограда генерал-адъютанта Иванова и назначить на должность командующего Петроградским военным округом генерал-лейтенанта Корнилова. Алексеев, для которого верховная власть ещё существовала, обратился с соответствующим предложением к Николаю II, заметив, что «в исполнении этого пожелания может заключаться начало успокоения столицы и водворения порядка в частях войск, составляющих гарнизон Петрограда и окрестных пунктов». Таким образом, Л.Г. Корнилов прибыл 5 марта в Петроград одновременно и по просьбе Временного правительства, и по повелению императора. Но «водворять порядок» было уже поздно: его водворил Петроградский совет; тем не менее пост командующего Петроградским военным округом Корнилов принял и после официального визита в Исполком Петроградского совета, отправился в Царское село - арестовывать императрицу.

Когда в апреле, после опубликования ноты П.Н. Милюкова, полки Петроградского гарнизона вышли на улицу, Корнилов вызвал артиллерию для защиты Временного правительства от демонстрантов; однако его приказ был тотчас отменен Исполкомом Петроградского совета. Позже Петроградский совет издал воззвание «Ко всем гражданам», в котором содержалось и специальное обращение к солдатам:

Лишенный таким образом права распоряжаться Петроградским гарнизоном, Корнилов подал в отставку и отправился в действующую армию, на Юго-Западный фронт.

Уже в апреле 1917 года среди недовольных новым порядком офицеров приобрела популярность идея установления военной диктатуры; образовалось множество военных организаций, среди которых к середине лета наиболее влиятельными были Военная лига, Союз георгиевских кавалеров (штаб-квартиры находились в Петрограде) и созданный при Ставке в Могилёве Союз офицеров армии и флота. Устремления военных поддерживали и некоторые гражданские организации, в том числе Общество экономического возрождения России во главе с А.И. Гучковым и А.И. Путиловым и Республиканский центр, создавший даже собственный военный отдел, для координации действий различных офицерских организаций. На пост военного диктатора весной и летом выдвигались разные кандидатуры, в том числе М.В. Алексеев, А.А. Брусилов и А.В. Колчак, однако уже в дни Московского государственного совещания фаворитом стал Л.Г. Корнилов, к тому времени - Верховный главнокомандующий; хотя многие высшие офицеры относились к нему весьма скептически. Например, Алексеев считал, что у Корнилова «львиное сердце, а голова овечья», Брусилов же говорил: «Это начальник лихого партизанского отряда - и больше ничего».

После отставки 7 (20) июля Г.Е. Львова Временное правительство возглавил эсер Александр Керенский. Главнокомандующим, вместо генерала Брусилова, он, по рекомендации своего заместителя и губернатора Петрограда Савинкова, назначил генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова.

Существует мнение, что Керенский назначил именно этого генерала вовсе не потому, что оценил его душевное благородство, таланты командующего или личную его боевую доблесть: это лишь рядовой состав армии можно было с успехом разложить с помощью пропаганды, непротивлению «братанию» на фронте и т. п.; руководящий же состав Русской армии приказами и комитетами заставить забыть долг перед Родиной было уже невозможно. Однако, их из армии можно было удалить . И для этого нужен был повод . Н. В. Стариков считает, что Керенскому необходимо было…

Либеральные политики, члены Государственной Думы, промышленники, торговая аристократия обещали генералу свою поддержку. Огромная масса обывателей возлагала на него надежды… Надежды на установление диктатуры и спасение Родины. И план Корнилова действительно предполагал установление диктатуры. Но не единоличной, а «диктатуры правительства ».

Однако между Председателем правительства и Главнокомандующим вскоре появился антагонизм.

А.Ф. Керенский, фактически сосредоточивший в своих руках правительственную власть, во время корниловского выступления очутился в трудном положении. Он понимал, что только суровые меры, предложенные Л.Г. Корниловым, могли еще спасти экономику от развала, армию от анархии, Временное правительство освободить от советской зависимости и установить, в конце концов, внутренний порядок в стране.

Но А.Ф. Керенский также понимал, что с установлением военной диктатуры он лишится всей полноты своей власти. Добровольно отдавать ее даже ради блага России он не захотел. К этому присоединилась и личная антипатия между министром-председателем А.Ф. Керенским и главнокомандующим генералом Л.Г. Корниловым, они не стеснялись высказывать свое отношение друг к другу

Тем временем положение на фронте ухудшалось; 21 августа (3 сентября) германские войска взяли Ригу; заградительные отряды Корнилова не только не помогали, но усиливали ожесточение солдат против офицеров.

По решению Временного правительства и с согласия самого А. Ф. Керенского на Петроград отправляется 3-й конный корпус генерала Крымова с целью окончательно (после подавления июльского мятежа) покончить с большевиками и взять под контроль ситуацию в столице:

«Корниловская программа» и политические взгляды генерала Корнилова

Вопреки утверждениям некоторых историков, генерал Корнилов никогда, ни до своего августовского выступления, ни во время него - ни официально, ни в частных беседах и разговорах не ставил определённой «политической программы». Он её не имел, как не имел (наряду с Керенским) прямых социальных и политических лозунгов. Документ, известный в истории под названием «Корниловская программа» стал результатом коллективного творчества Быховских узников - лиц, заключённых в Быховскую тюрьму вместе с генералом Корниловым по обвинению в поддержке его после неудачи Корниловского выступления. По словам генерала Деникина - соавтора этой программы, она нужна была как исправление «пробела прошлого» - необходимости объявления строго деловой программы по удержанию страны от окончательного развала и падения. Программа после составления была утверждена генералом Корниловым и появилась в печати без даты и под видом программы одного из прошлых его выступлений, ибо в условиях, в которых пребывали её авторы, было трудно, по словам генерала Деникина, опубликовать «Программу Быхова».

«Корниловская программа»:

1) Установление правительственной власти, совершенно независимой от всяких безответственных организаций - впредь до Учредительного собрания.
2) Установление на местах органов власти и суда, независимых от самочинных организаций.
3) Война в полном единении с союзниками до заключения скорейшего мира, обеспечивающего достояние и жизненные интересы России.
4) Создание боеспособной армии и организованного тыла - без политики, без вмешательства комитетов и комиссаров и с твердой дисциплиной.
5) Обеспечение жизнедеятельности страны и армии путем упорядочения транспорта и восстановления продуктивности работы фабрик и заводов; упорядочение продовольственного дела привлечением к нему кооперативов и торгового аппарата, регулируемых правительством.
6) Разрешение основных государственных, национальных и социальных вопросов откладывается до Учредительного Собрания.

Во время своего назначения на пост Верховного главнокомандующего 19 июля 1917 г. генерал Корнилов потребовал от правительства признания за ним ответственности «только перед собственной совестью и всем народом», устанавливая таким образом по словам Деникина некую «оригинальную схему суверенного военного командования». Заявление в основном касалось военной части, в частности - предоставление Главокверху полной автономии во всех военных вопросах - как то решения оперативных задач, назначения и смещения командного состава. Требовал Корнилов и введения смертной казни на фронте.

В беседах с целым рядом лиц генералом Корниловым выдвигались различные формы «сильной власти», например, переформирование кабинета Керенского на национальных началах, смена главы правительства, введение Верховного главнокомандующего в состав правительства, совмещение должностей министра председателя и Верховного главнокомандующего, директория, единоличная диктатура. Сам генерал Корнилов склонялся к единоличной диктатуре, не ставя, однако, её при этом самоцелью и придавая огромное значение факту легитимности и законной преемственности власти.

30 июля на совещании с участием министров путей сообщения и продовольствия генерал Корнилов высказывал следующие взгляды:

Не вдаваясь в вопрос о том, какие меры необходимы для оздоровления рабочих и железнодорожных составляющих и предоставляя разобраться в этом специалистам, генерал тем не менее полагал, что «для правильной работы этих армий они должны быть подчинены той же железной дисциплине, которая устанавливается для армии фронта».

В записке генерала Корнилова, подготовленной для доклада Временному правительству, говорилось о необходимости проведения следующих главных мероприятий:

введение на всей территории России в отношении тыловых войск и населения юрисдикции военно-революционных судов, с применением смертной казни за ряд тягчайших преступлений, преимущественно военных;
восстановление дисциплинарной власти военных начальников;
введение в узкие рамки деятельности комитетов и установления их ответственности перед законом.

3 августа генерал Корнилов представил записку Керенскому в Петрограде, однако последний, выразив предварительно своё принципиальное согласие с мерами, предлагавшимися Корниловым, уговорил генерала не представлять записки правительству непосредственно в этот день, мотивируя это пожелание желательностью завершения аналогичной работы военного министерства для взаимного согласования проектов. Однако уже на следующий день 4 августа копия записки генерала Корнилова оказалась в распоряжении газеты «Известия», начавшей печатание выдержек из корниловской записки, одновременно с чем началась и широкая кампания по травле верховного командования.

По словам генерала Деникина, «политический облик генерала Корнилова для многих оставался неясным» и вокруг этого вопроса строились легенды, имевшие своим источником окружение Лавра Георгиевича, которое, в силу излишней терпимости и доверчивости плохо разбиравшегося в людях генерала, подобралось «мало-государственное или же вовсе беспринципное». В этом Деникин видел глубочайший трагизм деятельности генерала Корнилова.

Лавр Георгиевич не был ни социалистом, ни монархистом: подобно подавляющему большинству тогдашнего офицерства, он был чужд политическим страстям. Деникин считал, что по взглядам и убеждениям генерал Корнилов был близок «широким слоям либеральной демократии». Как Главнокомандующий, генерал Корнилов имел более других военачальников смелости и мужества выступать против разрушения армии и в защиту офицерства.

Временное правительство 21 августа утвердило решение о выделении Петроградского военного округа в прямое подчинение Ставке, о чем официально сообщили Корнилову 24 августа. В телеграмме подчеркивался принципиально важный момент – в самом Петрограде должна остаться власть Временного правительства. На должность губернатора предполагался Б.В. Савинков. В распоряжение правительства, для «ограждения от посягательств с чьей бы то ни было стороны». 25 августа, уже без согласования с правительством был заготовлен проект приказа о введении в Петрограде осадного положения (комендантский час, цензура, запрет митингов и демонстраций, разоружение частей гарнизона, оказывающих сопротивление, военно-полевые суды). Вечером того же дня, в Ставке, в присутствии Филоненко, еще раз обсуждался список «Совета народной обороны» и говорилось о директории Керенский-Корнилов-Савинков, в качестве высшей формы управления страной до созыва Учредительного Собрания.

25 августа, в полном соответствии с распоряжением правительства, в Петроград направился конный корпус. Но это были казачьи части 3-го конного корпуса (а также Туземная («Дикая») дивизия) под командованием генерал-лейтенанта А.М. Крымова, хотя Корнилов обещал Савинкову отправить корпус регулярной кавалерии, во главе с более «либеральным» командиром.

Корнилов надеялся на «Союз офицеров», как на организацию, которая могла бы противодействовать большевикам в самом Петрограде, путем создания мобильных офицерско-юнкерских отрядов. На их финансирование предполагалось направить средства организации Гучкова-Путилова (уже полученные 900 тыс. рублей пошли на аренду помещений для офицеров, приобретение мотоциклеток, автомобилей, оружия). Боевые структуры «Союза офицеров» фактически подчинялись самому Корнилову, действуя совершенно независимо от правительства. Офицеры, рассчитывали поставить власть перед фактом ликвидации Петроградского Совета и ареста большевиков.

Хронология

26 августа депутат Государственной Думы Львов передаёт премьер-министру обсуждавшиеся им накануне с генералом Корниловым различные пожелания в смысле усиления власти.

Керенский во время второго посещения его Львовым спрятал за занавеской в своем кабинете помощника начальника милиции Булавинского. Булавинский свидетельствует, что записка была прочтена Львову и последний подтвердил содержание её, а на вопрос, «каковы были причины и мотивы, которые заставили генерала Корнилова требовать, чтобы Керенский и Савинков приехали в Ставку», он не дал ответа.

Вечером 26 августа на заседании правительства Керенский квалифицировал действия Верховного главнокомандующего как «мятеж». Однако даже и Временное правительство не приняло сторону Керенского. Во время произошедшего бурного совещания Керенский требовал себе «диктаторских полномочий» для подавления «мятежа», однако другие министры выступали против этого и настаивали на мирном урегулировании.

27 августа Керенский распускает кабинет и самочинно присваивает себе «диктаторские полномочия», единолично отстраняет генерала Корнилова от должности (на что юридически права не имеет ), требует отмены движения на Петроград ранее им же отправленного конного корпуса и назначает сам себя Верховным главнокомандующим. Генерал Корнилов такой приказ выполнять отказывается…

В результате генерал Корнилов приходит к заключению, что:

…и решает не подчиняться и должности Верховного главнокомандующего не сдавать.

Корнилов отвечает со своей стороны рядом горячих воззваний к армии, народу, казакам, в которых описывает ход событий, называя действия Керенского провокацией. Корнилов в одном из ответных воззваний (от 27 августа) неосторожно заявляет, что:

Это неосторожное обобщение всех членов Временного правительства, которых, за исключением быть может одного, можно было обвинять в чём угодно, только не в служении немцам, произвело тягостное впечатление на лиц, знавших действительные взаимоотношения между членами правительства, и особенно на тех, кто в среде его были духовно сообщниками Корнилова.

Принимая на себя всю полноту власти, генерал Корнилов обещал «спасти Великую Россию» и «довести народ путем победы до созыва Учредительного Собрания». 29 числа генерал распространил ещё одно обращение, в котором заявлял о сговоре правительства, большевиков и Германии, называл взрывы в Казани их спланированной акцией, призывал не подчиняться распоряжениям правительства.

Выступление генерала Корнилова поддержал Союз Офицеров, петроградские офицерские организации, «вторая шашка Империи » генерал Каледин присоединился к мятежникам; не было никакого сомнения, что масса офицерства всецело на стороне Корнилова и с замиранием сердца следит за перипетиями борьбы, им кровно близкой; но, не привлеченное к ней заблаговременно в широком масштабе и в солидной организации, в той обстановке, в какой оно жило - офицерство могло дать лишь нравственную поддержку. Командующие четырьмя фронтами объявили о своей солидарности с Верховным главнокомандующим.

В дальнейшем Керенский, триумвират Савинков, Авксентьев и Скобелев, петроградская дума с А. А. Исаевым и Шрейдером во главе и советы лихорадочно начали принимать меры к приостановке движения войск Крымова…

Телеграммой без номера и за подписью «Керенский» Верховному главнокомандующему было предложено сдать должность генералу Лукомскому и немедленно выехать в столицу. Это распоряжение было незаконным и не подлежало обязательному исполнению - «Верховный главнокомандующий ни военному министру, ни министру-председателю, ни тем более товарищу Керенскому ни в какой мере подчинён не был». Керенский пытается назначить нового Верховного главнокомандующего, однако оба генерала-"кандидата" - Лукомский и Клембовский - отказываются, причем первый из них в ответ на предложение занять должность Верховного главнокомандующего открыто бросает Керенскому обвинение в провокации.

28 августа генерал Корнилов решает отказать Керенскому в выполнении его требовании (от 28 августа) остановить движение на Петроград (отправленного туда ранее по решению Временного Правительства и самого Керенского) корпуса генерала Крымова и принимает решение:

…воспользовавшись для этого все тем же уже движущимся по указанию Керенского на Петроград конным корпусом и даёт его командиру генералу Крымову соответствующее указание.

28 августа войска Крымова заняли Лугу, разоружив местный гарнизон. У станции Антропшино Корниловская Туземная дивизия вступила в перестрелку с солдатами Петроградского гарнизона. В условиях угрозы власти правительства Керенский ищет возможности для переговоров, но его отговаривают ехать в Ставку из-за опасности расправы - ходят слухи, что Керенскому в войсках вынесен смертный приговор. Помощь в подавлении выступления правительству предложили Советы. Временное правительство было вынуждено прибегнуть к услугам большевистских агитаторов для контакта с восставшими частями и раздать оружие петроградским рабочим, что способствовало впоследствии Советам в проведении Октябрьской революции.

Керенский отдаёт указ об отчислении от должностей и предании суду «за мятеж» генерала Корнилова и его старших сподвижников.

Крымов направился в Петроград, оставив корпус в окрестностях Луги, по приглашению Керенского, которое было передано через приятеля генерала - полковника Самарина, занимавшего должность помощника начальника кабинета Керенского. Подробности разговора между Крымовым и Керенским до нас не дошли. По свидетельствам очевидцев, из-за дверей кабинета доносился гневный голос генерала Крымова, обличавшего министра-председателя.

По воспоминаниям ген. А. Лукомского, Крымов через адъютанта передал Корнилову записку. Корнилов записку получил, но с ее содержанием никого не ознакомил.

Вдова покойного генерала Крымова получила от Керенского разрешение исключительно на похороны ночью и при условии присутствия не более 9 человек, включая духовенство.

4 сентября полковник Самарин за отличие по службе был произведён в генерал-майоры и назначен командующим войсками Иркутского военного округа…

Продвижение войск мятежников было остановлено 11 (29) сентября на участке Вырица-Павловск в результате диверсии (разобрано железнодорожное полотно). Благодаря посланным для контактов с восставшими агитаторам, удалось добиться того, что они сложили оружие.

Генерал Корнилов отказывается от предложений покинуть Ставку и «бежать». Не желая кровопролития в ответ на уверения в верности от преданных ему частей из уст Генерального штаба капитана Неженцева

Генерал ответил:

Генерального штаба генерал от инфантерии М. В. Алексеев…

…соглашается произвести арест генерала Корнилова и его сподвижников (генералов Романовского, Лукомского и ряд старших офицеров, взятых под следствие и помещенных в г. Быхове в здании монастыря) в Ставке, что и делает 1 сентября 1917 года. Корниловцам, помещённым в здании Быховской тюрьмы, генерал Алексеев постарался обеспечить максимальную безопасность. Тем не менее, этот эпизод оказался недопонятым генералом Корниловым и впоследствии уже на Дону весьма негативно сказался на отношениях двух генералов-руководителей молодой Добровольческой Армии. Генерала Корнилова, без сомнения, также должна была ранее огорчать чрезвычайная осторожность генерала Алексеева в плане поддержки Выступления, сочувствовавшего желанию генерала Корнилова навести порядок в армии и стране, однако публично не соглашавшегося ни по одному пункту по причине отсутствия веры в успех рискованного мероприятия.

Тотчас после этого (через неделю) генерал Алексеев уходит в отставку с поста Начальника штаба при Верховном главнокомандующем - Керенском; об этом кратком, всего несколько дней, периоде своей жизни генерал говорил впоследствии всегда с глубоким волнением и скорбью. Своё отношение к корниловцам Михаил Васильевич выразил в письме редактору «Нового времени» Б. А. Суворину таким образом:

28 августа аресту подвергаются также выразившие солидарность Корниловскому выступлению главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал А. И. Деникин, генерал С. Л. Марков, генерал И. Г. Эрдели и ряд других.

(подробнее об этом см. статью Быховское сидение )

Реакция общественности

После августовских дней в обиходе в народе и в армии появилось новое слово - «корниловцы», произносимое, по словам генерала Деникина, либо с гордостью, либо с возмущением, однако в любом случае выражавшее резкий протест против существовавшего режима и его политики - «керенщины». В октябре 1917 г. прессой была открыта кампания по реабилитации генерала Корнилова и его сподвижников.

Белевский в это время говорил:

Гораздо прямее и смелее высказывался в те дни А. И. Ильин:

9 сентября 1917 года подали в отставку в знак солидарности с генералом Корниловым министры-кадеты.

Итоги

Победа Керенского в этом противостоянии стала прелюдией большевизма , ибо она означала победу советов, в среде которых большевики уже занимали преобладающее положение, и с которыми правительство Керенского было способно вести лишь соглашательскую политику.

Л.Д. Троцкий писал:

Н.В.Стариков писал:

«Корниловский мятеж» - это стопроцентная заслуга Александра Фёдоровича, его сценарий, его драматургия. В действительности никакого мятежа не было: группа патриотов-генералов пыталась спасти страну по просьбе… Керенского, а потом была им оклеветана и предана.

Во время заключения Верховного главнокомандующего в Быховской тюрьме Керенский как-то сказал следующую фразу, характеризующую как морально-этические аспекты ведения политики министра-председателя, так и его планы в отношении будущего генерала Корнилова:

Генерал Романовский - один из быховских узников - говорил впоследствии: «Могут расстрелять Корнилова, отправить на каторгу его соучастников, но „корниловщина“ в России не погибнет, так как „корниловщина“ - это любовь к Родине, желание спасти Россию, а эти высокие побуждения не забросать никакой грязью, не втоптать никаким ненавистникам России».

Последствия Корниловского выступления сыграли важную роль в истории Гражданской войны. Антибольшевистские социалисты и офицеры никогда не доверяли друг другу, и при Временном правительстве это недоверие стало ещё глубже. Но именно заговор Корнилова послужил причиной окончательного разрыва. Ни одна сторона не желала простить или забыть мнимые и реальные обиды, или, как они сами называли, «предательство». Без сомнения, главной причиной победы красных в Гражданской войне была недостаточная сплочённость в лагере их врагов.

В 1937 году, 20 лет спустя описываемых событий, другой участник событий - И. Л. Солоневич писал в «Голосе России», что результатом провала заговора генерала Корнилова стала власть Сталина над Россией, а также следующим образом характеризовал противостояние между Керенским и Корниловым:

Ген. Л.Г. Корнилова можно обвинять только в одном: в том, что заговор его не удался. Но генералу Л. Корнилову удалось нечто иное:

Он не делал изысканных жестов и не произносил патетических речей. Он также не бежал в бабьей юбке(версия побега Керенского переодетым в женскую одежду придумана большевиками, которым видимо Солоневич доверял больше чем самому Керенскому. В реальности было так: Существует миф о том, что Керенский сбежал из Зимнего дворца, переодевшись медсестрой, другой вариант - горничной, который не соответствует действительности и, предположительно, создан большевистской пропагандой или народом. Сам Керенский утверждает, что уехал из Зимнего в своем обычном френче, на своей машине, в сопровождении автомобиля американского посла с американским же флагом. Встречные солдаты привычно отдавали честь. Переодеться Керенскому - в костюм матроса - пришлось в Гатчине, после неудачного похода на Петроград) и не оставлял на произвол судьбы людей, которые ему верили. Он пошёл до конца. И конец этот он нашёл в бою.

Версии

Существует версия, что генерал Корнилов незадолго до этого выступивший на Московском государственном совещании с требованием «сильной руки» заранее согласовал вооружённое выступление с главой Временного правительства Керенским, который в ходе продвижения казаков Крымова на Петроград, под давлением Петроградского Совета, сменил свою первоначальную позицию и признал генерала Корнилова мятежником 27 августа. По версии Корнилов с ведома А. Ф. Керенского, отправил на Петроград 3-й кавалерийский корпус под командованием генерала Крымова. Таким образом, под предлогом введения «надёжных войск» для нейтрализации большевиков Корнилов получал возможность сместить Временное правительство и стать военным диктатором. По другой версии, Корнилов неправильно понял Керенского. Мятеж также мог быть провокацией Савинкова (который дал согласие на введение войск) или Львова, служившего парламентером между главнокомандующим и председателем правительства.

Л. Д. Троцкий в своей «Истории русской революции» пишет, что мятеж Корнилова был согласован с Керенским и имел целью установление диктатуры последнего, но Корнилов изменил договоренностям и попытался добиться диктатуры для себя.

Мятеж генерала Корнилова в начале сентября 1917 года у историков считается неудачной попыткой установления в России военной диктатуры. Дескать, взыграло ретивое у генерала - героя войны, и решил он «одним махом всех смутьянов побивахом». Только не все так просто было с этим мятежом.

В конце июня 1917 года Временное правительство предприняло попытку начать крупное наступление на Юго-Западном фронте. Но из-за нежелания солдат воевать это наступление с треском провалилось. Тогда военный министр Керенский решил повесить всех собак на большевиков, объявив, что они разложили армию. Но командующий Западным фронтом генерал Деникин (да-да, тот самый) примерно тогда же заявил Керенскому: «Не большевики разложили армию, а вы, ваше правительство».
Эти слова потом аукнутся Антону Ивановичу.

В поисках диктатора

Из недр контрразведки был извлечен материал (скорее всего, сфабрикованный британскими спецслужбами) о работе Ленина на германскую разведку. С фронта Керенским были вызваны еще не разагитированные войска, в Петрограде было объявлено военное положение, и начались аресты лидеров большевиков. Контрразведка Петроградского военного округа выписала ордера на арест 28 виднейших большевиков, начиная с Ленина, обвинив их в шпионаже в пользу Германии. Но что интересно: в этом списке не было фамилий Сталина и Дзержинского. Об этой странности мы еще поговорим.

Юнкера разгромили редакцию «Правды» на Мойке. Ленин успел выехать из нее за несколько минут до прибытия юнкеров. Интересно, кто его предупредил? Запомним и этот момент. Была захвачена штаб-квартира большевиков во дворце Кшесинской, а войска Петроградского гарнизона, сочувствующие большевикам, частично были разоружены, частично отправлены на фронт. Казалось, что влияние большевиков в Петрограде сошло на нет. Осталось дождаться диктатора, который огнем и мечом наведет в стране порядок.

На должность такого диктатора английским послом в России Джорджем Бьюкененом был выдвинут генерал от инфантерии Лавр Георгиевич Корнилов. Человек этот по всем статьям годился в русские Бонапарты - был сторонником твердой руки, стоял за продолжение войны до победного конца, был решителен и тверд. Правда, сослуживцы называли его «львом с бараньей головой», но для диктатора это не суть важно - думать за него могут и другие.

Британские спецслужбы качественно пропиарили Корнилова.

Для начала в августе в Москве было проведено Государственное совещание, на котором Корнилов, ставший к тому времени Верховным главнокомандующим, заявил о своей позиции. Первопрестольная была оклеена листовками, отпечатанными на английские деньги и доставленными из Петрограда в спецпоезде британского посла. Вкусив славы, генерал начал действовать.

19 августа по приказу Корнилова русские войска оставили Ригу. Тем самым главком убивал двух зайцев - показывал всем, что без введения в армии жесткой дисциплины невозможно вести боевые действия и что тем самым для немцев открывается путь на Петроград. Заодно Корнилов потребовал, чтобы ему подчинили Петроградский военный округ, который становился прифронтовым.

В конце августа был запланирован поход верных Корнилову войск на Петроград. Для участия в этом походе решено было задействовать так называемую Дикую дивизию - соединение, состоящее из уроженцев Северного Кавказа, и 3-й кавалерийский корпус генерала Крымова. По расчетам кураторов Корнилова, этих сил должно было вполне хватить для того, чтобы нейтрализовать войска Петроградского гарнизона, разогнать Советы и установить военную диктатуру.

Гладко было на бумаге.

План генерала Корнилова был прост и изящен: Дикая дивизия и 3-й кавкорпус разворачиваются в Отдельную Петроградскую армию - после чего в эшелонах конные части въезжают в Петроград и устраивают всем смутьянам Варфоломеевскую ночь.

Но Корнилов своей прямолинейностью напугал Керенского, заявив, что в будущей военной хунте Александру Федоровичу светит максимум портфель министра юстиции. Естественно, что на такое Керенский не мог согласиться. И он объявил, что смещает Корнилова с поста главкома. Заодно он объявил Петроград на военном положении и призвал Советы дать отпор мятежному генералу.

Советы, в которых большевики сохранили свое влияние, естественно, с радостью ухватились за возможность вооружиться (из арсеналов и военных складов для вооружения отрядов Красной гвардии было выдано несколько десятков тысяч винтовок и револьверов, большое количество боеприпасов) и сорганизоваться, создав боевые отряды.

А продвижение верных Корнилову частей шло из рук вон плохо. Во-первых, генерал сумел настроить против себя руководство профсоюза железнодорожников («Вик-жель»), которому пригрозил суровыми карами в случае неисполнения его требований. И железнодорожники саботировали продвижение эшелонов с кавалерийскими частями.

А потом на растянувшиеся вдоль железной дороги поезда началось нашествие агитаторов. Причем для работы с джигитами из Дикой дивизии приехали с Северного Кавказа их земляки - так называемая мусульманская делегация от Центрального комитета горских народов. После одного дня беседы боеспособность Дикой дивизии стала равна нулю. Джигиты выгрузились из эшелонов на станции Вырица и отказались идти на Петроград.

Примерно так же обстояло дело с корпусом Крымова. В общем, вся затея с диктатурой генерала Корнилова завершилась полным фиаско. Генерал Крымов после разговора с Керенским застрелился, а Корнилов был арестован и отправлен в тюрьму города Быхова.

А кто победил?

В выигрыше же от всего произошедшего оказались большевики. Им удалось восстановить свое влияние в массах, вооружить отряды Красной гвардии и подготовить их к взятию власти. Керенский себя окончательно дискредитировал, предав Корнилова, после чего он не мог рассчитывать на помощь кого-либо из генералов Российской армии. Таким образом, мятеж генерала Корнилова проложил большевикам дорогу к власти.

Генерал-лейтенант Николай Михайлович Потапов в то время занимал в Российской армии должность начальника разведки. Сейчас уже известно, что еще начиная с июня 1917 года он сотрудничал с большевиками. Не он ли вывел из-под удара в июле того же года Сталина и Дзержинского и предупредил Ленина о скором появлении юнкеров в редакции газеты «Правда»? Он же мог сообщить Сталину, который тогда поддерживал контакты с военными, сочувствовавшими большевикам, о планах генерала Корнилова.

Впрочем, не только генерал Потапов помогал большевикам. Наступление Корнилова на Петроград сорвали два других генерала. Это главнокомандующий Северным фронтом генерал от инфантерии Владислав Клембовский и начальник штаба Северного фронта и комендант Псковского гарнизона генерал-майор Михаил Бонч-Бруевич (родной брат его, Владимир, был старым большевиком и до 1920 года - управляющим делами Совнаркома).

Они сумели растащить десятки эшелонов корпуса генерала Крымова и Дикой дивизии от Пскова по восьми железным дорогам и бросили эти эшелоны без паровозов в глухих лесах, без продовольствия и фуража. Голодных и озлобленных солдат потом легко было разагитировать.

Все перечисленные генералы позднее перешли на службу в Красную армию. Правительство же Керенского, лишенное поддержки армии и флота (Центробалт еще 19 сентября 1917 года отказался выполнять распоряжения Временного правительства), большевикам было легко свергнуть. Керенский бежал за границу, а генерал Корнилов, выпущенный из Быховской тюрьмы новым главкомом генералом Духониным, отправился на Дон, чтобы оттуда начать вооруженную борьбу с ненавистными ему большевиками.

Государственное совещание

В России изо дня в день ускорялся процесс поляризации классовых и политических сил. В этих условиях малоэффективные попытки Временного правительства и эсеро-меньшевистских Советов удержать Россию на пути демократии, неведомом ей до той поры, обеспечить коалицию всех партий за исключением двух крайних крыльев (большевиков и открытых противников Февраля), встречали растущее противодействие и левых, и правых.

Большевистская партия на своем VI съезде (26 июля - 3 августа) сняла лозунг «Вся власть Советам». Съезд провозгласил курс на вооруженный захват власти.

На противоположном, правом, политическом фланге росло число сторонников военной диктатуры. Этот фланг объединял весьма разносторонние силы. Здесь было немало людей, намеревавшихся вернуть Россию к дофевральскому положению. Были и те, кто, прикрываясь монархическим знаменем, вынашивал личные амбициозные планы. Находились там и искренне озабоченные судьбой Отечества люди, желавшие остановить прогрессирующий развал государства и такого его важнейшего института, как армия.

Острое недовольство слабостью Временного правительства, его неспособностью - несмотря на обилие деклараций и заявлений - положить конец «революционной анархии» на фронте и в тылу ярко проявилось в работе Государственного совещания (12-15 августа), где присутствовали представители буржуазии, высшего духовенства, офицеров и генералитета, бывшие депутаты Государственной думы, руководство Советов и профсоюзов. Созванное А.Ф. Керенским в надежде заручиться поддержкой в проведении своей «бонапартистской» политики, Совещание ясно и недвусмысленно отказало ему в этом. Центральной фигурой на совещании стал Верховный Главнокомандующий (с 18 июля 1917 г.) генерал Л.Г.Корнилов.

Тайный сговор Корнилова с Керенским

Подготовка к военному перевороту началась еще до Государственного совещания. В ней непосредственно участвовали генералы Ставки Верховного Главнокомандования во главе с Л.Г. Корниловым, офицерские организации (Военная лига, Союз георгиевских кавалеров, Союз офицеров армии и флота и др.), торгово-промышленные круги, общество экономического возрождения России, руководимое А.И.Гучковым и А.И.Путиловым, а также верхи кадетской партии, окончательно убедившиеся в том, что «революция сошла с рельс».

Полной согласованности в планах и действиях этих сил не было. Тем не менее, все они сходились на необходимости роспуска Советов и солдатских комитетов, запрещения большевистской партии. Временное правительство ожидала иная судьба. Кадеты постарались убедить Л.Г. Корнилова провести переворот под «сенью» кабинета, ограничившись затем его реорганизацией, и главное - в союзе с премьер-министром А.Ф. Керенским. Вопрос о конкретной форме диктатуры оставался открытым.

10 августа Верховный главнокомандующий вручил Керенскому докладную записку. В ней определялся круг тех неотложных мер, которые могли явиться основой для первого совместного шага к «твердой власти». Генерал предлагал восстановить дисциплинарную власть офицеров, ограничить компетенцию войсковых комитетов «интересами хозяйственного быта армии», распространить на тыловые части закон о смертной казни, расформировать неповинующиеся воинские подразделения с направлением нижних чинов в «концлагеря с самым суровым режимом», перевести железные дороги, большую часть заводов и шахт на военное положение с запретом митингов и забастовок.

А.Ф.Керенский долго колебался, но после фиаско на Государственном совещании все же решил осуществить меры, предложенные генералом. 24 августа в Могилев, где находилась Ставка, прибыл его личный представитель Б.В.Савинков, бывший эсер-террорист. Соглашение было достигнуто быстро: Керенский принимал к исполнению все пункты докладной записки Корнилова, а генерал обязывался направить в Петроград верные ему воинские части для подавления «возможных беспорядков», иначе говоря - для репрессий против всех неугодных власти сил. К моменту прибытия войск в столицу премьер должен был объявить в городе военное положение. Верховный главнокомандующий тут же отдал приказ о движении к столице конного корпуса и двух конных дивизий в эшелонах по железной дороге.

Мятеж

После возвращения Б.В.Савинкова в Петроград Керенского вновь обуяли сомнения. Он вдруг ясно представил себе, что произойдет в бурлящем городе после ввода туда войск (в том числе «Дикой дивизии», набранной из мусульман, почти не владевших русским языком), какая кровь прольется при разгоне большевистской партии, Советов и других организаций «революционной демократии». Да и отважатся ли корниловские части на это кровопролитие, настолько ли они надежны? Этим сомнениям А.Ф.Керенского положили конец полученные им известия о планах Л.Г.Корнилова: сместить Временное правительство и взять на себя всю полноту военной и гражданской власти. Современные историки оспаривают достоверность этих известий. В любом случае они скорее отражали общее настроение монархического окружения Корнилова, чем твердое намерение его самого. Но в зыбкой и полной неопределенности атмосфере августа 1917 г. Керенский не стал доискиваться до истины. Он тут же решил, что называется с головой, выдать генерала левым и ценой его устранения с политической арены упрочить собственные позиции.

Утром 27 августа в Ставку ушла правительственная телеграмма, отзывавшая Л.Г. Корнилова с должности Верховного Главнокомандующего, а в вечерних газетах появилось официальное сообщение за подписью Керенского с обвинением Корнилова в попытке «установить государственный порядок, противоречащий завоеваниям революции». В качестве главного доказательства указывалось на движение корниловких войск к Петрограду. Министры-кадеты, не желая участвовать в расправе над генералом, подали в отставку. Правительство фактически распалось, и у власти стала Директория, куда наряду с политиками (А.Ф.Керенским, М.И.Терещенко, A.M. Никитиным) впервые вошли военные (генерал А.И.Верховский, адмирал Д.Н.Вердеревский).

Премьер-министр, сделав крен влево, сразу получил мощную поддержку Советов, профсоюзов, соцпартий (включая большевиков), учредивших Комитет народной борьбы с контрреволюцией. Железнодорожники приступили к саботажу перевозок корниловцев. В Петрограде энергично формировались вооруженные отряды рабочей Красной гвардии. Перед заключенными в июльские дни членами РСДРП(б) раскрылись двери тюрем.

Л.Г. Корнилов отказался сложить с себя обязанности Верховного Главнокомандующего и отозвать дивизии. В своем обращении «К русским людям», переданном из Ставки утром 28 августа, он расценил действия главы правительства «как великую провокацию», которая ставит на карту судьбу Отечества. Эти действия превращали продвижение корниловских частей к Петрограду, поначалу вполне легитимное, санкционированное сверху, в открытое антиправительственное выступление, мятеж. К подобному повороту не были готовы ни войска, ни их командиры. Неразбериха усугублялась «разъяснительной» работой революционных агитаторов, беспрепятственно проникавших в воинские эшелоны по пути их следования к столице. В итоге корпус и две дивизии были остановлены и рассеяны, Корнилов и его сподвижники арестованы, а непосредственно командовавший военной экспедицией генерал A.M.Крымов застрелился.

Третье коалиционное правительство

А.Ф. Керенский попытался, опираясь на широкую антикорниловскую волну, укрепить свое положение и стабилизировать обстановку в стране. С тем, «чтобы дать моральное удовлетворение общественному мнению», Россия 1 сентября была провозглашена республикой. 14 сентября было созвано Демократическое совещание., призванное, по мысли его устроителей, консолидировать российское общество на основе сплочения всех противников военной диктатуры. В нем участвовали представители политических партий, земств, городских дум, профсоюзов, Советов, армии. На Совещании было решено избрать постоянный орган - Временный совет Российской республики, (Предпарламент) и наделить его правом контроля над правительством до Учредительного собрания.

Одновременно А.Ф.Керенскому путем сложных закулисных маневров удалось добиться согласия группы политиков из числа эсеров, меньшевиков, кадетов и беспартийных войти в третье по счету коалиционное правительство. Его состав, пополненный военными чинами, и был одобрен Предпарламентом. С 25 сентября новый кабинет министров приступил к работе. И почти сразу он освободил себя от подотчетности Предпарламенту, превратившемуся после этого в бесправное учреждение, место бесплодных и изнурительных дискуссий.

Итак, А.Ф. Керенский одержал победу над мятежными генералами и восстановил официальные структуры государственной власти. Но хрупкий баланс сил в стране был необратимо нарушен. Поражение корниловского выступления вызвало в рядах правых, прежде всего офицеров, смятение и дезорганизацию, ненависть к Керенскому, которого обвиняли в беспринципности и политическом коварстве, в окончательном подрыве боеспособности русской армии. Утратив поддержку правых, власти оказались перед прямой и молниеносно нараставшей угрозой удара с левого, большевистского фланга

40)Приход большевиков к власти в Петрограде. Октябрьская революция 1917г. II Всероссийский съезд Советов. Декрет о мире,о земле. Провозглашение Республики Советов. Образование новых высших органов власти Совета Народных Комиссаров и ВЦИК. Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа.

Большевики берут власть

Общенациональный кризис

То и дело сменявшие друг друга министры Временного правительства все больше утрачивали контроль над разрушавшейся экономикой России. К концу 1917 г. выпуск основных видов промышленной продукции упал почти наполовину по сравнению с предшествующим годом. Близким к полному параличу было железнодорожное сообщение. Невиданные масштабы принял финансовый кризис. Как заметил еще летом министр финансов Н.В. Некрасов, казенный «кошелек пуст, в нем лежат лишь неоплаченные векселя». Прямой государственный долг достиг астрономической суммы - до 500 млрд. рублей (или 250 млрд. долларов по курсу начала 1917 г.). И них 12 млрд. приходилось на внешний долг. Бушевала инфляция, снизившая покупательную способность рубля до 6-7 довоенных копеек. Рост цен, перебои в продовольственном снабжении, массовая спекуляция обостряли нужду населения. Эсеро-меньшевистские «Известия ЦИК Советов» в преддверии еще одной военной зимы мрачно констатировали: «Все расклеивается, все идет под гору. Падает снабжение, падает производство, ничего нельзя достать ни за какие деньги... Экономическая жизнь идет к явному краху».

От хозяйственной разрухи особенно страдало рабочее население городов. Рост зарплаты, достигнутый после Февраля, был быстро сведен на «нет» дороговизной и бесхлебьем. Лавинообразно множились забастовки. Предприниматели шли на локауты, закрывали заводы, фабрики и шахты. Рабочие от требований контроля над производством переходили к лозунгам передачи предприятий трудящимся, а власти - Советам. Крупным политическим событием явилась сентябрьская всероссийская забастовка железнодорожников.

В деревне осенью разгорался пожар крестьянских восстаний. Повсеместно происходил захват помещичьих земель. Воинские и казачьи команды не справлялись с «аграрными беспорядками»: число их за сентябрь-октябрь увеличилось в 6 раз по сравнению с мартом-июлем 1917 г. Карательные военные экспедиции вызывали ответное ожесточение деревни, где начались поджоги имений, расправы с их обитателями.

По существу, частью аграрного движения стали выступления за мир вчерашних крестьян - солдат, вконец измученных войной. Чем решительнее деревня поднималась против помещиков, тем настойчивее солдаты требовали «замирения» на фронте, чтобы поскорее вернуться домой, и принять участие в дележе земли крупных собственников. Армия все чаще «голосовала за мир ногами» - так называли массовое дезертирство. За 1917 г. воинские части самовольно покинули около 2 млн. человек. Обычными стали отказы от исполнения приказов, братание с противником. Офицеры, огульно взятые и властями, и армейскими низами под подозрение как корниловцы, теряли последние рычаги воздействия на деморализованную солдатскую массу. Их место занимали армейские комитеты, особенно ротного и полкового уровня, склонявшиеся в сторону большевизма.

Расстановка политических сил

С конца августа 1917 г. руководство Советами (сначала Петроградским и Московским, затем других крупных городов) постепенно переходит к большевикам. Сотни Советов принимают в качестве программных резолюции о власти, предложенные фракциями РСДРП(б). Они содержали категоричное осуждение политики «соглашательства», требовали отставки Временного правительства и создания власти из «представителей революционного пролетариата и крестьянства» с целью проведения коренных изменений в общественном устройстве страны. Большевики снова выдвинули лозунг «Вся власть Советам», не отказываясь в принципе от курса на вооруженное восстание.

Большевистская партия представляла собой к этому времени серьезную политическую силу. Если в апреле 1917 г. в ее рядах было около 70 тыс. человек, то к сентябрю того же года она насчитывала более 300 тыс. человек. Кроме разветвленной партийной структуры, РСДРП(б) располагала Военной организацией для прямой работы в армии, а также контролировала вооруженные отряды Красной гвардии. К октябрю в них насчитывалось свыше 100 тыс. человек.

Главные конкуренты большевиков в борьбе за влияние на народ, социалистические партии, напротив, переживали серьезный кризис. Падало их влияние в рабочих массах, сокращалась численность из-за оттока рядовых членов. Среди эсеров в октябре произошел раскол. Выделилось левое крыло, возглавляемое М.А.Спиридоновой. В конце ноября 1917 г. оно оформилось в самостоятельную партию левых эсеров. Участились случаи перехода меньшевиков и эсеров в большевистскую партию.

Колебания в большевистском ЦК

Между тем в отсутствие В.И.Ленина (он скрывался тогда в Финляндии) в большевистских верхах обнаружили себя немалые колебания. Часть руководителей, памятуя об уроках июльских событий, не считала целесообразным проведение вооруженного восстания в настоящий момент и предлагала более тщательно подготовиться к захвату власти. У другой части отчетливо проявлялись примиренческие настроения, стремление сохранить некое подобие единого фронта с социалистами, сложившегося в дни корниловщины. Свидетельством тому было участие делегации большевиков в Демократическом совещании и в Предпарламенте.

Г.Е.Зиновьев и Л.Б.Каменев утверждали, что только рост революции в Европе сделал бы для большевиков обязательным немедленное взятие власти. Лидеры умеренного крыла большевизма высказывали серьезные сомнения и в степени популярности партии в народе: «За нас большинство рабочих и значительная доля солдат. Но все остальное - под вопросом». При правильной тактике, подчеркивали Г.Е. Зиновьев и Л.Б. Каменев, большевики могут получить около трети мест в Учредительном собрании. Таким образом, умеренные большевики отстаивали не революционный, а парламентский, мирный путь дальнейшего развития страны. Причем вопрос о взятии власти целиком под контроль большевистской партии ими вообще не ставился.

В.И. Ленин из своего далека придерживался совершенно иной оценки ситуации и перспектив для партии. В регулярно отсылаемых в Петроград письмах и статьях («Большевики должны взять власть», «Марксизм и восстание», «Удержат ли большевики государственную власть?» и др.) он требовал от ЦК немедленно перевести подготовку восстания в практическую плоскость. Самым весомым аргументом В.И. Ленина были слова: «Мы имеем тысячи вооруженных рабочих и солдат в Питере, кои могут сразу взять и Зимний дворец, и Генеральный Штаб, и станцию телефонов, и все крупные типографии... Если бы ударили сразу, внезапно, из трех пунктов, в Питере, в Москве, в Балтийском флоте, то девяносто девять сотых за то, что мы победим». В.И, Ленин без устали повторял: Временное правительство коварно готовит сдачу Петрограда и Балтфлота немцам для удушения революции в самом ее центре.

Колоссальный ленинский напор на колеблющиеся верхи партии принес свои плоды уже 7 октября, в день нелегального возвращения большевистского лидера в столицу. Тогда делегация РСДРП(б) демонстративно покинула первое заседание Предпарламента. На заседании ЦК 10 октября, несмотря на энергичные возражения Г.Е.Зиновьева и Л.Б.Каменева, была принята резолюция, в которой взятие власти ставилось «на очередь дня». Линия на «всестороннюю и усиленнейшую подготовку вооруженного восстания» была подтверждена в постановлении ЦК от 16 октября.

Штурм власти

12 октября Петроградский Совет, возглавляемый Л.Д. Троцким, избрал Военно-революционный комитет (ВРК), куда, помимо большевиков, вошли представители левого крыла эсеров и анархистов. 22 октября ВРК направил своих полномочных комиссаров во все воинские части Петроградского гарнизона, чем фактически лишил Временное правительство власти над ними. С 24 октября отряды ВРК в составе рабочих-красногвардейцев, революционных солдат и матросов Балтфлота стали занимать ключевые пункты столицы: вокзалы, мосты, телеграф, электростанции. В ночь на 26 октября восставшие захватили Зимний дворец. Временное правительство прекратило свое существование, а его министры были взяты под стражу.

Попытка изменения государственно-политической системы России с помощью вооруженной силы, предпринятая в 1917 г. главнокомандующим Л. Корниловым .

Между главой Временного правительства А. Керенским и Л. Корниловым шли переговоры о путях укрепления авторитета правительственной власти и дисциплины на фронте и в тылу. Корнилов и управляющий Военным министерством Б. Савинков настаивали на введении смертной казни в тылу и реорганизации правительства, удалении из него левых министров В. Чернова и др. Керенский был готов обсуждать такие решения, но опасался, что правые силы во главе с Корниловым могут сместить его с поста председателя правительства. По просьбе Керенского, опасавшегося также и левого восстания, Корнилов направил к Петрограду части 3 конного корпуса и “дикую дивизию”, однако вопреки указанию премьер-министра назначил командовать этими силами близкого себе по взглядам А. Крымова. Корнилов и Крымов планировали, что после прибытия этих сил в Петроград необходимо разогнать Советы и установить контроль над столицей, не останавливаясь перед репрессиями против левых сил. По плану генералов Керенский должен был прибыть в ставку и принять участие в реорганизации правительства. 26 августа Керенский имел беседу с экс-главой Синода В. Львовым, который изложил свое понимание намерений Корнилова так, как будто генерал передал ультиматум Керенскому. Сравнив эти сведения с имевшейся у него информацией и проведя беседу с Корниловым по прямому проводу, Керенский 27 августа принял решение о снятии генерала с поста главнокомандующего.

Однако Корнилов не подчинился этому указанию, начав таким образом выступление уже против Керенского . Верные Корнилову части продолжили движение на Петроград. Под утро 28 августа Корнилов подписал обращение, в котором сообщал, что отказался подчиниться приказу Временного правительства. Генерал приглашал министров приехать к себе в Ставку, чтобы создать здесь правительство народной обороны. Корнилова телеграфно поддержали 13 генералов, но большинство из них уже к 29 августа заявили о лояльности Временному правительству. 29 августа Исполком Юго-западного фронта арестовал своего командующего А. Деникина , поддержавшего Корнилова, а армейские комитеты - своих командармов.

27 августа Керенский получил от правительства чрезвычайные полномочия, но само правительство развалилось из-за сочувствия кадетов выступлению Корнилова.

В ночь на 28 августа на заседании ЦИК рабочих и солдатских депутатов и Исполкома Совета крестьянских депутатов было решено создать Комитет народной борьбы с контрреволюцией, в который вошли представители ЦИК, ИК СКД, Петросовета, профсоюзов и других организаций. Советы, профсоюзы, войсковые комитеты, социалистические партии и движения (в том числе большевики и анархисты) немедленно мобилизовали десятки тысяч солдат, матросов и рабочих на борьбу с Корниловым. Революционные комитеты создавались по всей стране, которая встала на грань гражданской войны. Войска, двигавшиеся на столицу, в районе г. Луга были встречены агитаторами, которые разъясняли солдатам, что их ведут на войну с Советами. Организаторы наступления на Петроград надеялись на “дикую дивизию”, в которой служили жители Кавказа. Но и они были “сагитированы” делегацией Исполкома Всероссийского мусульманского съезда во главе с А. Цаликовым. Солдаты не хотели воевать за власть для генералов. 30 августа генерал Крымов выехал на переговоры к Керенскому, после беседы с которым 31 августа застрелился. 1 сентября Корнилов был арестован в Могилеве генералом М. Алексеевым.

Выступление Корнилова резко сдвинуло политическую ситуацию в России влево. Влияние кадетов и правого по взглядам генералитета ослабло. Эти силы были скомпрометированы. Восстановилось влияние большевиков, которые приняли участие в борьбе против Корнилова. Усилились радикальные настроения среди социалистов. 1 сентября в России была провозглашена республика.

Исторические источники:

Керенский А.Ф. Прелюдия к большевизму. М., 2006.

Корниловский мятеж (в современной литературе и справочниках часто используется термин «корниловское выступление») - неудачная попытка установления военной диктатуры, предпринятая Верховным главнокомандующим Русской Армией генералом от инфантерии Л.Г. Корниловым в августе (сентябре) 1917 года с целью восстановления в России «твёрдой власти» и предотвращения прихода к власти левых радикальных сил (большевиков).

Но всё ли так просто и однозначно? До сегодняшнего дня и отечественные, и зарубежные историки ломают копья в спорах: что же на самом деле произошло в Петрограде в августе-сентябре 1917 года? Спустя почти сто лет, никто не может дать точного ответа: являлось ли «корниловское выступление» попыткой политического переворота, организованного военной верхушкой? Был ли это незапланированный мятеж, крик души неравнодушных патриотов, которые не могли спокойно наблюдать, как погружается в хаос их родина? Имела ли место провокация со стороны возомнившего себя диктатором А.Ф. Керенского? Произошло ли досадное недоразумение? Или же Корнилов и Керенский оба действовали по заранее кем-то заготовленному сценарию, в котором победителей быть не должно?..

На наш взгляд, все вышеперечисленные версии имеют право на существование. Сегодня историки располагают документальными свидетельствами, подтверждающими, но не опровергающими полностью ни одну из них.

Кроме того, в истории России века XX было ещё одно немаловажное событие, до боли напомнившее тот самый, «корниловский мятеж». В августе 1991 года проспавшие свою страну «силовики» в последний момент вдруг затеяли вооружённый переворот, но тем самым лишь ускорили приход радикальных сил и окончательный развал СССР.

Оба выступления произошли на фоне острого общественно-политического кризиса, выразившегося в падении авторитета государственной власти. В условиях Первой мировой войны такая ситуация привела Россию к полной анархии, а в дальнейшем - к сепаратизму и гражданской войне, которая вполне могла бы закончиться утратой государственности. Именно этого, скорее всего, добивались те силы, что привели к власти в России прекраснодушных умеренных либералов, составивших первое и второе Временные правительства. Именно этого добивались они, активно вмешиваясь во внутреннюю политику страны в период гражданского противостояния 1917-1920 годов.

После августовского путча 1991 года, к счастью, открытой гражданской войны не случилось, но в 1990-е годы происходили не менее страшные события, последствия которых сказались и ещё скажутся в дальнейшей судьбе народов бывшего СССР.

Предыстория «корниловского выступления»

Проходивший в Петрограде 3-24 июня (16 июня - 7 июля) Первый Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов поддержал буржуазное Временное правительство и отклонил требование большевиков о прекращении войны и передаче власти Советам.

Но неудача затеянного Временным правительством июньского наступления на фронте стала мощным катализатором дальнейших революционных процессов внутри страны.

Используя общее недовольство масс при общей слабости центральной власти, левые радикальные партии (большевики, меньшевики, левые эсеры и анархисты) развернули широкую агитацию в обеих столицах и других крупных городах.

Армия, лишившись в ходе неудачного наступления большей части боеспособных ударных частей, оказалась не способна противостоять дальнейшему контрнаступлению противника на русские территории, а также и обеспечить поддержку законного правительства.

В ситуации двоевластия (Временное правительство-Петроградский Совет) реальная политическая власть в Петрограде в июне 1917 года фактически перешла в руки значительно большевизированного Петроградского Совета. Войска Петроградского гарнизона, разагитированные большевиками и анархистами, не желали исполнять приказы Временного правительства и отправляться на фронт. Всё это создало почву для июльских событий в Петрограде, вошедших в литературу под названием «июльский кризис Временного правительства».

Волнения в столице начались со стихийных выступлений солдат, кронштадских матросов и рабочих под лозунгами отставки Временного правительства, передачи всей власти Советам и переговоров с Германией о заключении сепаратного мира.

Волнения были возглавлены большевиками, которые быстро объединили недовольных под своими лозунгами.

С 3 по 7 июля 1917 года в Петрограде продолжались вооружённые столкновения и антиправительственные демонстрации. На стороне Временного правительства в уличных столкновениях выступили только кадеты и юнкера военных училищ, а также весьма немногочисленные казачьи части. Наиболее кровопролитным и разрушительным оказался бой в районе Литейного моста 4 (17) июля 1917 года, в котором со стороны правительственных войск была применена артиллерия.

В те же дни Временное правительство осуществило арест ряда ведущих большевиков, разгромило редакцию газеты «Правда». Троцкий оказался в «Крестах», а Ленин с Зиновьевым с 9 июля уже отдыхали в Разливе.

10 (23) июля 1917 года было сформировано второе коалиционное правительство, возглавляемое А.Ф. Керенским, который при этом сохранил посты военного и морского министров. Состав правительства был преимущественно социалистическим, в него вошли эсеры, меньшевики и радикальные демократы.

В ходе июльского кризиса Временному правительству удалось на несколько месяцев отменить ситуацию двоевластия в свою пользу (эсеро-меньшевистский Петросовет подчинился его власти), но политическая поляризация общества после июльских событий достигла своего предела. После стрельбы на столичных улицах мало кто доверял Советам и обещаниям «умеренных» политиков. Страна ждала своего диктатора: правого или левого - не имело значения.

После июльских событий в значительной мере вырос авторитет в военной среде генерала Л.Г. Корнилова. Армия, да и все правые силы, которым надоели «главноуговаривающие» правительственные комиссары, смотрели на Корнилова как на спасителя Отечества. Министры-социалисты также понимали, что после фиаско июньского наступления спасти себя они могут только призвав к власти Корнилова и выполнив все его требования: от восстановления смертной казни до запрета игры в карты, митингов и партийной агитации во фронтовых частях.

Фигура Корнилова - жёсткого военачальника из народа - была симпатична и западным союзникам, которые по-прежнему желали вести войну русской кровью, но не делиться плодами общей победы.

По совету своего заместителя бывшего террориста Б.В. Савинкова, в июле 1917 года Керенский назначил Верховным главнокомандующим вместо А. А. Брусилова генерала от инфантерии Л.Г.Корнилова.

Б.В. Савинков писал о Корнилове:

«Отношение генерала Корнилова к вопросу о смертной казни… его ясное понимание причин Тарнопольского разгрома, его хладнокровие в самые трудные и тяжкие дни, его твердость в борьбе с «большевизмом», наконец, его примерное гражданское мужество, поселили во мне чувство глубокого к нему уважения и укрепили уверенность, что именно генерал Корнилов призван реорганизовать нашу армию… …Я был счастлив этим назначением. Дело возрождения русской армии вручалось человеку, непреклонная воля которого и прямота действий служила залогом успеха…»

Вокруг фигуры Корнилова быстро начала сплачиваться здравомыслящая оппозиция расширявшимся революционным процессам. Прежде всего это были правые круги, связанные с дворянством и крупными собственниками. По словам лидера правых эсеров В.М. Чернова, «искать помощников Корнилову не пришлось. Его вызывающее поведение стало сигналом для всей России. Представители Союза офицеров во главе с Новосильцевым явились сами и выразили желание работать ради спасения армии. Прибыли делегаты от Казачьего совета и Союза георгиевских кавалеров. Республиканский центр пообещал Корнилову поддержку влиятельных кругов и передал в его распоряжение военные силы петроградских организаций. Генерал Крымов прислал в комитет Союза офицеров гонца с поручением выяснить, правда ли, что „что-то затевается“, и сообщить, должен ли он принять 11-ю армию, предложенную ему Деникиным, или оставаться с 3-м корпусом, которому предстоит, как он выразился, „куда-то отправиться“. Его попросили остаться с 3-м корпусом».

Финансовую поддержку движению обещали оказать крупнейшие русские капиталисты: Рябушинский, Морозовы, Третьяков, Путилов, Вышнеградский и др.

Ещё в апреле-мае 1917 года среди недовольных новыми порядками офицеров приобрела популярность идея установления военной диктатуры; образовалось множество военных организаций. К середине лета наиболее влиятельными были Военная лига, Союз георгиевских кавалеров (штаб-квартиры находились в Петрограде) и созданный при Ставке в Могилёве Союз офицеров армии и флота. Устремления военных поддерживали и некоторые гражданские организации, в том числе Общество экономического возрождения России во главе с А.И. Гучковым и А.И. Путиловым. На пост военного диктатора весной и летом выдвигались разные кандидатуры, в том числе обиженный и смещённый с поста Верховного главнокомандующего генерал М. В. Алексеев, А.А. Брусилов, адмирал А.В. Колчак. Однако после назначения Верховным главнокомандующим Л. Г. Корнилова, он оказался главным и единственным кандидатом в диктаторы.

Первоначально Керенский был согласен со взглядами Корнилова на положение в стране и пути выхода из него. 21 июля английский посол Бьюкенен передает слова, сказанные ему политически близким к Керенскому министром иностранных дел Терещенко:

«Остается только одно: введение военного положения во всей стране, использование военно-полевых судов против железнодорожников и принуждение крестьян к продаже зерна. Правительство должно признать генерала Корнилова; несколько членов правительства должно оставаться в ставке для постоянной связи с ним. На мой вопрос о том, разделяет ли его взгляды Керенский, Терещенко ответил утвердительно, но сказал, что у премьера связаны руки».

Но Керенский прекрасно понимал, что введение военной диктатуры и разгон Совета делало лишним самого Керенского. Он мог сохранять власть, лишь лавируя между правыми и Советами в качестве некоей «примиряющей» инстанции. При этом у министра-председателя слишком велик был риск оказаться «между молотом и наковальней». Именно это весьма щекотливое положение и обуславливало непоследовательное, двусмысленное поведение Керенского в деле корниловского выступления. Вскоре к двусмысленности в отношениях Корнилов-Керенский добавилась и личная антипатия. Каждый на свой манер стремился спасать Отечество, но договориться о совместных действиях оказалось слишком сложной задачей.

На Государственном совещании в Москве (12-15 августа 1917 года) Корнилов впервые ярко заявил свои политические претензии. Это оказалось сюрпризом для Керенского, пытавшегося отстранить Корнилова от политической деятельности. Министр-председатель с большой неохотой согласился на участие в совещании Верховного главнокомандующего, поставив условием, чтобы Корнилов говорил только о военных вопросах. Но Корнилов произнес яркую политическую речь, произведшую большое впечатление на публику. При выходе Корнилова забросали цветами, а юнкера и текинцы несли его на плечах.

На Совещании произошел раскол между умеренными и революционными группами. В выступлениях Л.Г. Корнилова, А.М. Каледина, П.Н. Милюкова, В.В. Шульгина и других «правых» была сформулирована следующая программа: ликвидация Советов, упразднение общественных организаций в армии, война до победного конца, восстановление смертной казни, суровая дисциплина в армии и в тылу - на фабриках и заводах.

Накануне Совещания с публичными обращениями поддержки Главковерху Корнилову выступили также «Союз офицеров», «Союз Георгиевских кавалеров», «Союз казачьих войск», съезд несоциалистических организаций и другие. Все это вселяло в Корнилова уверенность в сочувствии ему не только генералитета и политиков, но также офицерства и солдат.

Но пока Временное правительство совещалось и устраивало форумы, 21 августа (3 сентября) германские войска взяли Ригу. Разложившаяся армия никак не могла этому помешать, а заградительные отряды Корнилова лишь усиливали ожесточение солдат против офицеров, пытавшихся вернуть дисциплину.

Корниловская программа

По словам генерала Деникина, «политический облик генерала Корнилова для многих оставался неясным». Лавр Георгиевич не был ни социалистом, ни монархистом. По воспоминаниям генерала Е.И. Мартынова, бывшего вместе с Корниловым в австрийском плену, в период 1915-1916 годов Корнилов явно разделял взгляды черносотенцев и кипел праведным гневом против всей либеральной думской братии (Гучковых, Милюковых и т. д.). После возвращения в Россию, газетной шумихи, поднятой вокруг подвига сбежавшего из плена генерала Корнилова, Лавр Георгиевич резко перешёл на позиции близкие (опять же по словам А.И. Деникина) «широким слоям либеральной демократии».

Как и всякий военный человек, никогда не занимавшийся политикой, Корнилов плохо разбирался в противоречиях различных политических групп и классов российского общества. Он не видел принципиального различия между умеренным социалистическим руководством Петроградского Совета и радикальными взглядами большевиков. Ведь именно Советы разваливали армию, издавали глупые приказы, ввели институт комиссаров и т. д.

В отличие от других военачальников, Корнилов имел смелость и мужество открыто выступать против разрушения армии и в защиту офицерства, но никакой чёткой политической программы предложить не мог. В этом Деникин видел глубочайший трагизм деятельности генерала Корнилова. Впоследствии именно эта неопределённость в целях и задачах сыграла злую шутку с начинателями белого движения.

Документ, известный в истории под названием «Корниловская программа» стал результатом коллективного творчества Быховских узников - лиц, заключённых в Быховскую тюрьму вместе с генералом Корниловым после неудачи Корниловского мятежа.

Генерал А. Деникин - один из соавторов этой программы - впоследствии признавал, что она нужна была как исправление «пробела прошлого». Будущие лидеры белого движения осознавали острую необходимость объявления строго деловой программы по удержанию страны от окончательного развала и падения. Программа была утверждена генералом Корниловым в период «быховского сидения» и появилась в печати без даты, под видом программы одного из прошлых его выступлений.

«Корниловская программа»:

Установление правительственной власти, совершенно независимой от всяких безответственных организаций - впредь до Учредительного собрания.

Установление на местах органов власти и суда, независимых от самочинных организаций.

Война в полном единении с союзниками до заключения скорейшего мира, обеспечивающего достояние и жизненные интересы России.

Создание боеспособной армии и организованного тыла - без политики, без вмешательства комитетов и комиссаров и с твердой дисциплиной.

Обеспечение жизнедеятельности страны и армии путем упорядочения транспорта и восстановления продуктивности работы фабрик и заводов; упорядочение продовольственного дела привлечением к нему кооперативов и торгового аппарата, регулируемых правительством.

Разрешение основных государственных, национальных и социальных вопросов откладывается до Учредительного Собрания.

Во время своего назначения на пост Верховного главнокомандующего 19 июля 1917 года генерал Корнилов потребовал от правительства признания за ним ответственности «только перед собственной совестью и всем народом». Заявление в основном касалось военной части, в частности - предоставление Главковерху полной автономии во всех военных вопросах - как то решения оперативных задач, назначения и смещения командного состава. Требовал Корнилов и введения смертной казни на фронте.

В записке генерала Корнилова, подготовленной для доклада Временному правительству, говорилось о необходимости проведения следующих мероприятий:

введение на всей территории России в отношении тыловых войск и населения юрисдикции военно-революционных судов, с применением смертной казни за ряд тягчайших преступлений, преимущественно военных;
восстановление дисциплинарной власти военных начальников;
введение в узкие рамки деятельности комитетов и установления их ответственности перед законом.

В отношении ключевого в тех обстоятельствах аграрного вопроса, Корнилов имел программу, разработанную для него профессором Яковлевым. Она предполагала частичную национализацию земли с наделением ею не всех крестьян, а только солдат, вернувшихся с фронта, с рядом изъятий в пользу землевладельцев.

3 августа 1917 года генерал Корнилов представил записку Керенскому. Тот, выразив предварительно своё принципиальное согласие с мерами, предлагавшимися Корниловым, уговорил генерала не представлять записки правительству непосредственно в этот день. Керенский объяснял это желанием завершить аналогичную работу военного министерства и предварительно провести взаимное согласование проектов. Однако уже на следующий день 4 августа копия записки генерала Корнилова оказалась в распоряжении газеты «Известия». Газета напечатала выдержки из записки, одновременно с чем началась и широкая общественная кампания против Корнилова.

Поход на Петроград

В дни Московского совещания уже начались передвижения верных Корнилову частей. На Петроград из Финляндии выдвинулся кавалерийский корпус генерал-майора А.Н. Долгорукова, на Москву - 7-й Оренбургский казачий полк. Они были остановлены командующими Петроградского и Московского военного округов.

В районе Невеля, Нижних Сокольников и Великих Лук были сконцентрированы наиболее надёжные с точки зрения Корнилова части: 3-й кавалерийский корпус генерал-лейтенанта А.М. Крымова и Туркестанская («Дикая») кавалерийская дивизия. Создавался плацдарм для похода на Петроград.

По воспоминаниям командира одного из полков, князя Ухтомского, офицеры это отлично понимали: «Общее мнение склонялось к тому, что мы идём на Петроград… Мы знали, что скоро должен состояться государственный переворот, который покончит с властью Петроградского совета и объявит либо директорию, либо диктатуру с согласия Керенского и при его участии, которое в данных условиях было гарантией полного успеха переворота».

Когда 11 августа начальник штаба Корнилова генерал Лукомский, ещё не посвящённый в планы Главковерха, потребовал объяснений, Корнилов сообщил ему, что имеет целью защитить Временное правительство от нападения большевиков и Советов даже против воли самого правительства. После своей очередной поездки в Петроград, Корнилов был совершенно уверен в том, что немецкие шпионы проникли в правительство, а некоторые министры сотрудничают с Центральным комитетом партии большевиков. Тем не менее, как вспоминал Лукомский, 11 августа Корнилов говорил: «Против Временного правительства я не собираюсь выступать. Я надеюсь, что мне в последнюю минуту удастся с ним договориться».

Многие историки и по сей день считают, что в августе 1917 года никакой реальной угрозы большевистского переворота не существовало. Троцкий сидел в тюрьме, Ленин и Зиновьев скрывались в Разливе, разгромленные и дискредитированные как шпионы после июльских событий. Но, как показало время, большевики лишь выжидали подходящего момента для своего выхода на сцену. А Корнилов и Керенский своими несогласованными действиями поспешили этот момент им предоставить.

Реальную угрозу Петрограду в августе 1917 года представлял прорыв немцев под Ригой.

Это, безусловно, могло стать объективным поводом для «наведения порядка». Произошедшее перебазирование Ставки на территорию Петроградского военного округа также создавало двусмысленную и тревожную для Керенского ситуацию. Керенский, чьи отношения с Корниловым после Московского совещания обострились, теперь решил вступить с ним в союз. Соглашение было выработано благодаря Савинкову, который взял на себя роль посредника и с завидной энергией курсировал между Ставкой и Петроградом.

20 августа Керенский, по докладу Савинкова, согласился на «объявление Петрограда и его окрестностей на военном положении и на прибытие в Петроград военного корпуса для борьбы с большевиками». 21 августа Временное правительство утвердило решение о выделении Петроградского военного округа в прямое подчинение Ставки. Предполагалось, что как военная, так и гражданская власть в округе будет принадлежать Корнилову, однако сам Петроград останется в ведении правительства. 3-й Кавалерийский корпус, как особо надёжный, будет передан Керенскому, однако не под командованием Крымова, а другого, более либерального и лояльного правительству, командира. Из надёжных частей предполагалось сформировать Особую армию в непосредственном распоряжении правительства. Савинков при этом назначался генерал-губернатором Петрограда. Таким образом, судьба страны оказывалась в руках триумвирата Керенский - Корнилов - Савинков. До Ставки это решение было доведено 24 августа.

После этого Корнилов издал распоряжение о передаче командования 3-м конным корпусом командующему 1-ой кубанской казачьей дивизией П.Н. Краснову, но уже 25 августа выдвинул 3-й корпус (по-прежнему под командованием Крымова), Дикую дивизию и кавалерийский корпус Долгорукова на Петроград.

Таким образом, движение корниловских войск на Петроград началось абсолютно легально. Формально Корнилов поставил перед Крымовым задачу: 1) «В случае получения от меня или непосредственно на месте (сведений) о начале выступления большевиков, немедленно двигаться с корпусом на Петроград, занять город, обезоружить части петроградского гарнизона, которые примкнут к движению большевиков, обезоружить население Петрограда и разогнать советы; 2) По окончании исполнения этой задачи генерал Крымов должен был выделить одну бригаду с артиллерией в Ораниенбаум и по прибытии туда потребовать от Кронштадтского гарнизона разоружения крепости и перехода на материк».

Чтобы получить повод для ввода войск в Петроград, предполагалось организовать 27 августа провокационную псевдобольшевистскую демонстрацию, причём задача эта была возложена на председателя Совета Союза казачьих частей генерала Дутова.

Как Корнилова сделали «мятежником»

25-26 августа в Ставке царило ощущение, что переворот развивается безо всяких препятствий. Всё шло подозрительно гладко. Обсуждались варианты устройства власти. Выдвигался проект Директории в составе Корнилова, Савинкова и Филоненко (эсер, помощник и доверенное лицо Савинкова). Был также выдвинут проект Директории Керенский - Корнилов - Савинков. Директория должна была стать высшим органом власти до созыва Учредительного Собрания.

Другой проект предполагал создание коалиционного правительства - «Совета народной обороны». В него предполагалось ввести адмирала А. Колчака (управляющий морским министерством), Г.В. Плеханова (министр труда), А.И. Путилова (министр финансов), С.Н. Третьякова (министр торговли и промышленности), И.Г. Церетели (министр почт и телеграфов), а также Савинкова (военный министр) и Филоненко (министр иностранных дел). Предполагалось даже введение в кабинет «бабушки русской революции» Е.К. Брешко-Брешковской. Председателем «Совета» должен был стать Корнилов, его заместителем - Керенский.

Из всего вышесказанного напрашивается единственный вывод: в случае успеха своего выступления, Корнилов ни в коей мере не планировал устанавливать свою личную диктатуру и брать на себя единоличную ответственность за управление огромной страной. Для этого у него не было ни соответствующей подготовки, ни политического опыта, ни достаточных амбиций. Более того, Главковерх даже в мыслях не имел причинение какого-либо вреда лично Керенскому, Савинкову или кому-то из членов Временного правительства. Напротив, отметая прочь все симпатии и антипатии, «силовик» Корнилов собирался сделать всё, чтобы обеспечить их безопасность, защитить даже «против их собственной воли».

Для этого, без согласования с правительством, в Ставке был заготовлен проект приказа о введении в Петрограде осадного положения (комендантский час, цензура, запрет митингов и демонстраций, разоружение частей гарнизона, оказывающих сопротивление, военно-полевые суды). Союз офицеров с ведома Корнилова предполагал силами мобильных офицерско-юнкерских отрядов провести ликвидацию Совета и арест большевиков в Петрограде, поставив таким образом Керенского перед фактом.

Здесь следует заметить, что до 26 августа министр-председатель Временного правительства Александр Фёдорович Керенский полностью одобрял все предпринятые корниловцами меры и видел в Главковерхе единственного на тот момент «спасителя Отечества».

А вечером 26 августа на заседании правительства Керенский квалифицировал действия Верховного главнокомандующего как «мятеж».

Что же произошло?

Версия 1. «Испорченный телефон»

С 22 августа в посредники между Ставкой и Керенским, помимо Б.В. Савинкова, записался ещё и депутат Государственной думы и бывший обер-прокурор Св.Синода В.Н. Львов (не путать с первым председателем Временного правительства Г.К. Львовым!). В.Н. Львов лишился своего поста в правительстве после июльских событий. Новым обер-прокурором был назначен А.В. Карташев, а старому места так и не нашлось. В.Н. Львов пользовался репутацией человека недалёкого, достаточно экзальтированного и легкомысленного. Кроме того, он имел все основания ненавидеть Керенского за свою отставку. Добившись аудиенции у председателя правительства, Львов заявил Керенскому, что Советы медленно, но верно переходят в руки большевиков. Угрожая Керенскому личной гибелью в этой «бойне» в случае, если он не «порвёт с Советами», Львов от имени прокорниловских сил предложил ему сформировать правое правительство и в конце концов, по словам Львова, добился даже слов о согласии сложить власть.

24 августа «самозванец» Львов явился в ставку Корнилова. Выступая в качестве представителя Керенского (который никаких поручений ему не давал), бывший обер-прокурор стал рассуждать о возможности установления диктатуры Корнилова с санкции Временного правительства. В ответ Корнилов изложил ему свои условия принятия диктаторских полномочий, которые ещё ранее обсуждались с представителем Керенского Б.В. Савинковым (но без участия Львова):

введение военного положения в Петрограде;

сосредоточение власти Верховного главнокомандующего и министра-председателя в одних руках («конечно, всё это до Учредительного Собрания»);

готовность передать Керенскому портфель министра юстиции, а Савинкову - военного министра.

Корнилов также просил Львова «предупредить Керенского и Савинкова, что я за их жизнь нигде не ручаюсь, а потому пусть они приедут в Ставку, где я их личную безопасность возьму под свою охрану».

26 августа Львов прибыл к Керенскому и передал ему сообщение Корнилова в такой форме, что министр-председатель счёл это ультимативным требованием сложить с себя полномочия и явиться в Ставку, где уже готовится его убийство.

Существуют разные версии мотивов действий В.Н. Львова в эти дни - помутнение рассудка, сознательная провокация с целью смещения Керенского, неудачная попытка вернуться в большую политику и т.д. Во всяком случае, последствия столь неадекватного поступка бывшего обер-прокурора оказались катастрофическими.

Керенский приказал арестовать Львова как соучастника Корнилова и отправить в Петропавловскую крепость, а самого Главковерха немедленно сместить с должности и объявить «мятежником».

Версия 2. Провокация Керенского

Безусловно, конфликт Керенский-Корнилов имел куда более глубокие причины, чем личная неприязнь двух этих деятелей друг к другу. Россия продолжала вести войну. Временное правительство, приняв на себя обязательства царского правительства перед странами Антанты, не отказывалось ни от иностранных кредитов,ни от военной помощи союзников. Так США, при своём вступлении в войну, в апреле 1917 года предоставили Временному правительству кредит на сумму 325 млн. долларов. В русской революции американцы видели аналог своей войны за независимость и считали Россию с её неограниченными ресурсами и просторами весьма перспективным союзником в борьбе против остальных членов коалиции (Франции и Англии). Англия также считала необходимым поддерживать в России те силы, которые в конечном итоге могли бы продолжать войну.

По мнению целого ряда отечественных историков, после апрельского кризиса 1917 года, союзники однозначно поставили на Керенского, выбрав из всех лидеров русской революции именно его, чтобы осуществлять своё дальнейшее влияние на Россию в продолжающейся войне.

Однако неудача июньского наступления на Восточном фронте (так называемого «наступления Керенского») и последующие за ним июльские события заставили английских и американских агентов искать нового ставленника для осуществления своих интересов. Керенский готов был заключить сепаратный мир с немцами, а союзникам была нужна война.

Сделать из Корнилова «агента влияния» в России у британцев вряд ли бы получилось, но использовать его для наведения порядка и повышения боеспособности армии было бы вполне закономерным. Причём корниловское движение осуществлялось при активном содействии высшего генералитета Ставки, где было немало лоббистов британских интересов (включая бывшего главковерха Алексеева) и сторонников войны «до победного конца».

Таким образом, в случае выдвижения Корнилова на первые роли (в Директории, в любом другом правительстве), а также осуществления задуманных им мероприятий по наведению порядка в армии и стране, Керенский оказывался политическим покойником. Союзники, в любом случае, предпочли бы общаться с теми, у кого в руках находится реальная власть и управление армией. Именно поэтому Александр Фёдорович бросился столь поспешно устранять «угрозу справа», закрыв глаза на реальную опасность, исходящую от левых радикалов.

Желая раз и навсегда избавиться от «правой оппозиции» в военном руководстве, Керенский «разрешил» войскам Корнилова идти на Петроград. Сделано это было исключительно для того, чтобы создать видимость военного переворота и дискредитировать политически наивного генерала в глазах союзников и широкой общественности.

В заготовленный Керенским для Корнилова сценарий идеально вписался возникший ниоткуда провокатор В.Н. Львов. Возможно, он был намеренно послан в Ставку Керенским, чтобы потом было на кого ссылаться в своих доказательствах измены генерала Корнилова.

На это указывает тот факт, что в телефонных переговорах по прямому проводу с Корниловым 26 августа Керенский говорил от имени Львова, которого даже не было рядом. Текст этой беседы сохранился и неоднократно приводился в исследованиях, посвящённых Корниловскому «мятежу». Керенский от имени Львова задавал Корнилову общие вопросы, чтобы ответы генерала выглядели, как подтверждение обвинений его в заговоре. На самом деле Корнилов в этой беседе лишь подтвердил приглашение Керенского и его приближённых в Могилёв (ради их же безопасности), но никак не расписывался в предъявлении ультиматумов Временному правительству.

По мнению А. И. Деникина, Керенский больше всего боялся, что «ответ Корнилова по самому существенному вопросу - о характере его предложений» - опровергнет его толкование «ультиматума», и потому сознательно облёк существо вопроса в «умышленно тёмные формы».

Сразу после этой беседы, вечером 26 августа на заседании правительства Керенский квалифицировал действия Верховного главнокомандующего как «мятеж». Однако правительство не приняло сторону Керенского. Во время совещания Керенский настойчиво требовал себе «диктаторских полномочий» для подавления «мятежа», но другие министры выступали против этого и настаивали на мирном урегулировании.

В результате была спешно составлена и послана в Ставку телеграмма за подписью Керенского. Корнилову было предложено сдать должность генералу А.С. Лукомскому и немедленно выехать в столицу.

Телеграмма без номера, подписанная просто «Керенский», сначала была принята в Ставке за фальшивку. Корнилов только что сообщил Керенскому, что корпус Крымова будет в Петрограде 28 августа, для чего просил ввести военное положение 29-го. Между тем, 27 числа в утренних газетах было опубликовано заявление Керенского, начинавшееся словами: «26 августа генерал Корнилов прислал ко мне члена Государственной Думы В. Н. Львова с требованием передачи Временным правительством всей полноты военной и гражданской власти, с тем, что им по личному усмотрению будет составлено новое правительство для управления страной…»

Корнилов пришёл в ярость. Лишь в ответ на заявление Керенского он решился на открытое противодействие Временному правительству, обвинив его в государственной измене: «...Русские люди! Великая родина наша умирает. Близок час её кончины. Вынужденный выступить открыто - я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство, под давлением большевистского большинства советов, действует в полном согласии с планами германского генерального штаба и, одновременно с предстоящей высадкой вражеских сил на рижском побережьи, убивает армию и потрясает страну внутри.(…) Я, генерал Корнилов, - сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ - путём победы над врагом - до Учредительного Собрания, на котором он сам решит свои судьбы, и выберет уклад новой государственной жизни. Предать же Россию в руки её исконного врага, - германскаго племени, - и сделать русский народ рабами немцев, - я не в силах. И предпочитаю умереть на поле чести и брани, чтобы не видеть позора и срама русской земли. Русский народ, в твоих руках жизнь твоей Родины!»

Корнилов категорически отказался сдать должность главнокомандующего, а генерал Лукомский - принять её. На требование остановить движение Крымова Лукомский телеграфировал Керенскому: «остановить начавшееся с Вашего же одобрения дело невозможно». Отказался остановить эшелоны и принять должность главнокомандуюшего и командующий Северным фронтом генерал В.Н. Клембовский. Из пяти командующих фронтами, он был одним из двух, открыто поддержавших Корнилова; вторым был командующий Юго-Западным фронтом А. И. Деникин, заявившей о своей поддержке Корнилова сразу же при получении телеграммы Керенского.

Керенский принял командование на себя и вызвал в Петроград Алексеева, чтобы назначить его главнокомандующим. Он также отказался выполнять такой приказ.

28 августа последовал указ Правительствующему Сенату, формально объявляющий Корнилова мятежником и изменником. Со своей стороны, Корнилов заявил, что принимает на себя всю полноту власти, берёт на себя обязательство «спасти Великую Россию» и «довести народ путём победы до созыва Учредительного Собрания».

Однако воззвания, подписанные Л. Г. Корниловым 28 и 29 августа, не дошли ни до армии, ни до широких слоев населения, так как телеграф находился под контролем правительства. Выступление генерала поддержали лишь Союз офицеров, некоторые петроградские офицерские организации, а также командующие четырьмя фронтами объявили о своей солидарности с Верховным главнокомандующим.

Провал

Пока Корнилов и Керенский «обменивались любезностями», величая друг друга мятежниками и предателями, корпус генерала Крымова, согласно прежней договорённости, продолжал своё движение на Петроград. В задачи корпуса по-прежнему входило спасение Временного правительства от большевизированных Советов. 24 августа Крымов был назначен генералом Корниловым главнокомандующим отдельной Петроградской армией. На Крымова возлагалось подавление выступлений в столице. В соответствии с ранее разработанным планом, на 27 августа в Петрограде была назначена провокационная псевдо-большевистская демонстрация, которая должна была дать повод для ввода в город войск Крымова, разгона Совета и объявления столицы на военном положении. Демонстрацию должен был организовать председатель Совета Союза казачьих частей атаман Дутов, однако справиться с этой задачей не смог.

28 августа Корнилов и его заместитель Лукомский отказались выполнять требования Керенского об остановке войск Крымова. Напротив, Корнилов решает при помощи военной силы заставить Временное правительство:

исключить из своего состава тех министров, которые по имеющимся у него (Корнилова) сведениям были явными предателями Родины;

перестроиться так, чтобы стране была гарантирована сильная и твердая власть.

Именно такие указания были даны Главковерхом генералу Крымову, войска которого 28 августа заняли Лугу, разоружив местный гарнизон. У станции Антропшино Туземная (Дикая) дивизия вступила в перестрелку с солдатами Петроградского гарнизона.

В эти дни Керенский, Савинков и другие члены Временного правительства активно искали возможности для переговоров, но ехать в Ставку никто не решился. Ходили слухи, что Керенскому в войсках вынесен смертный приговор. Но тут помощь в подавлении выступления правительству предложили Советы. Правительство было вынуждено прибегнуть к услугам большевистских агитаторов для контакта с восставшими частями, раздать оружие петроградским рабочим, начавшим формировать отряды собственного ополчения.

Продвижение войск корниловцев было остановлено 29 августа (11 сентября) на участке Вырица-Павловск, где противники Корнилова разобрали железнодорожное полотно. Большевистские агитаторы, посланные для контактов с восставшими частями, добились того, что последние сложили оружие.

Генерал Крымов был сбит с толку. Он выступил на Петроград, убеждённый в единодушии Корнилова и Керенского. 30 августа генералу Крымову от имени Керенского было передано приглашение приехать в Петроград якобы для переговоров. Передал приглашение близкий приятель генерала - полковник Самарин, занимавший должность помощника начальника кабинета Керенского. (4 сентября полковник Самарин за отличие по службе был произведён в генерал-майоры и назначен командующим войсками Иркутского военного округа).

Оставив корпус в окрестностях Луги, Крымов отправился в Петроград. Он прибыл к Керенскому, где, очевидно, понял, что оказался в ловушке, в отрыве от верных себе частей. Содержание беседы Крымова и Керенского осталось неизвестным, но нетрудно догадаться, что за этой беседой неизбежно последовала бы насильственная изоляция или физическое устранение преданного Корнилову военачальника. Осознав своё положение и невозможность что-либо изменить, унизительным допросам и аресту Крымов предпочёл смерть. Выйдя из кабинета Керенского, он нанёс себе смертельную рану в грудь и скончался через несколько часов в Николаевском военном госпитале.

Новый Главковерх Керенский тут же отдал приказ о продвижении верных правительству войск к Могилёву, дабы разгромить Ставку. Керенскому было необходимо спровоцировать Корнилова на сопротивление, ибо доказательств «мятежности» генерала по-прежнему недоставало.

Узнав об этом, генерал Корнилов не решился начать гражданскую войну, бросив против Керенского верные себе части. На уверения в верности от преданных ему частей из уст Генерального штаба капитана Неженцева генерал ответил: «Передайте Корниловскому полку, что я приказываю ему соблюдать полное спокойствие, я не хочу, чтобы пролилась хоть одна капля братской крови.»

Генерал М.В. Алексеев, дабы спасти жизнь корниловцам, согласился стать начальником штаба у А.Ф. Керенского. Больших трудов ему стоило договориться с Керенским об отмене приказа о продвижении войск к Могилёву. 1 сентября генерал Алексеев сам поехал в Ставку, где произвёл арест генерала Корнилова и его сподвижников (генералов Романовского, Лукомского, полковника Плющевского-Плющика и других старших офицеров). Участники «мятежа» были взяты под следствие и помещены в тюрьму г. Быхов под Могилёвым.

Ещё 28 августа по приказу Керенского было арестовано всё поддержавшее Корнилова командование Юго-Западным фронтом (генералы Деникин, Марков, Эрдели, Ванновский, Орлов и др.). Они были заключены под стражу в военной тюрьме г. Бердичева.

Когда члены Чрезвычайной следственной комиссии,созданной Керенским для расследования «мятежа», приехали в Могилёв, они нашли Корнилова спокойным и готовым к сотрудничеству. Он показал им находящиеся у него документы, включая ленты с текстом его переговоров с Савинковым, Керенским и другими. Из них члены комиссии узнали, что якобы мятежные войска, которые наступали на Петроград, были вызваны в столицу по приказу Временного правительства. Тогда же они узнали о фиглярствах В.Н. Львова (которого Корнилов, к своему несчастью, принял всерьёз и который был использован Керенским, чтобы создать легенду о «корниловском мятеже»).

Корниловцам, помещённым в здании монастыря в Быхове, генерал Алексеев постарался обеспечить максимальную безопасность и сносные условия проживания. В здании их охраняли верные Корнилову текинцы, внешнюю охрану осуществлял взвод георгиевских кавалеров.

Деникин и его окружение попали в руки комиссаров местного Совета. В Бердичеве генералы подвергались постоянным оскорблениям и издевательствам. Даже после требования Чрезвычайной комиссии о переводе узников в Быхов Керенский предпочёл не давать им специального сопровождения, надеясь на то, что революционная толпа сама покарает «мятежников», едва они покинут стены тюрьмы. Он прислал комиссару телеграмму: «...Уверен в благоразумии гарнизона, который может из среды своей выбрать двух (!) представителей для сопровождения». Генерал Деникин в «Очерках русской смуты» очень подробно описал эпизод пешего конвоирования узников на вокзал Бердичева, который более всего напоминал путь на Голгофу. Толпа едва не растерзала их. Участники корниловского выступления (они же - опасные свидетели преступления Керенского) остались живы по чистой случайности: офицер конвоя - начальник житомирской школы прапорщиков - оказался порядочным человеком. Он привёл для охраны своих юнкеров, которые до конца выполнили свой долг.

М.В. Алексеев через неделю после ареста Корнилова подал в отставку. Об этом кратком, всего несколько дней, периоде своей жизни генерал впоследствии упоминал всегда с глубоким волнением и скорбью. Своё отношение к корниловцам Михаил Васильевич выразил в письме редактору «Нового времени» Б. А. Суворину:

Россия не имеет права допустить готовящегося в скором времени преступления по отношению её лучших, доблестных сынов и искусных генералов. Корнилов не покушался на государственный строй; он стремился, при содействии некоторых членов правительства, изменить состав последнего, подобрать людей честных, деятельных и энергичных. Это не измена родине, не мятеж…

Последствия

Одним из самых главных последствий Корниловского выступления стало то, чего стремились избежать и Керенский и Корнилов - возможность большевистского переворота.

Правый политический фланг был разгромлен и дискредитирован. Для Керенского это означало, что он более не мог проводить прежнюю политику лавирования. Отношения с армией, офицерством, военной верхушкой были испорчены навсегда. Временное правительство само поставило себя в ситуацию полной зависимости от поддержки Советов, которые всё более большевизировались.

Большевики, благодаря организации сопротивления Корнилову, не только полностью оправились и реабилитировали себя в глазах масс после июльской катастрофы, но и перешли в активное наступление. 4 сентября Л.Д. Троцкий - главный организатор и исполнитель октябрьского переворота - вместе с другими большевиками, арестованными после июльского выступления, был освобождён из тюрьмы «Кресты». Уже 20 сентября он стал председателем Петроградского совета и ещё спустя три недели при полном попустительстве правительства сформировал Военно-революционный комитет для руководства восстанием. Правительство Керенского, лишённое поддержки справа, не могло вообще ничего противопоставить большевикам и было способно вести лишь соглашательскую политику. Сам Троцкий в воспоминаниях отмечал стремительную радикализацию советских кругов уже в ходе подавления корниловского выступления:

После корниловских дней открылась для советов новая глава. Хотя у соглашателей все ещё оставалось немало гнилых местечек, особенно в гарнизоне, но Петроградский Совет обнаружил столь резкий большевистский крен, что удивил оба лагеря: и правый и левый. В ночь на 1 сентября, под председательством все того же Чхеидзе, Совет проголосовал за власть рабочих и крестьян. Рядовые члены соглашательских фракций почти сплошь поддержали резолюцию большевиков.

Если большевики и Советы в августовские дни выступили в глазах масс как спасители революционной демократии, то Временное правительство и лично Керенский серьёзно дискредитировали себя, продемонстрировав, с одной стороны, беспомощность, с другой - готовность к сговору с «контрреволюцией». Кадеты, явно замешанные в корниловском движении, также были политически полностью дискредитированы. Требование их вывода из правительства стало в сентябре-октябре одним из основных требований советских кругов. Сам Керенский дал все основания большевистской пропаганде называть себя (устами Ленина) «корниловцем, рассорившимся с Корниловым случайно и продолжающим быть в интимнейшем союзе с другими корниловцами».

В августовские дни 1917 года большевикам была предоставлена возможность совершенно легально вооружаться и создавать боевые структуры, которыми они и воспользовались в ходе переворота. По свидетельству Урицкого, в руки петроградского пролетариата попало до 40 тысяч винтовок. В эти дни в рабочих районах началось усиленное формирование отрядов Красной гвардии, о разоружении которой после ликвидации Корниловского выступления не могло идти и речи. Оставалось только повернуть все эти вооружённые отряды в сторону Зимнего дворца, где заседало Временное правительство.

Последствия Корниловского мятежа сыграли также едва ли не ключевую роль в истории Гражданской войны. Антибольшевистские социалисты и офицеры никогда не доверяли друг другу, но именно заговор Корнилова послужил причиной окончательного разрыва. Ни одна сторона не желала простить или забыть мнимые и реальные обиды, или, как они сами называли, «предательство». Главной причиной победы красных в Гражданской войне стала недостаточная сплочённость в лагере их врагов. И здесь нужно говорить не только о противоречиях между представителями различных антибольшевистских сил (эсерами, кадетами, монархистами), но и об отсутствии единства в рядах руководства Белого движения с самого его начала и до трагического конца.

Быховское сидение, унижения и оскорбления, пережитые бердичевской группой генералов, проходивших по делу Корнилова, способствовали лишь стремлению к мести за обман и поруганную честь. После корниловского «мятежа» усугубился раскол в среде высшего военного руководства. Те военачальники, которые поддержали Временное правительство, вызывали у быховских узников в лучшем случае недоверие, в худшем - зачислялись в лагерь врагов. Зимой 1917-1918 годов, т. е. уже на начальном этапе становления Белого движения, имели место открытые противоречия между Корниловым и арестовавшим его Алексеевым, взаимные подозрения,неоднократные обвинения друг друга в заговорах и т. п. и т. д.

В отечественной историографии весьма популярна также версия, что именно М.В. Алексеев - ставленник кадетской фракции Временного правительства - являлся главным вдохновителем и организатором корниловского «заговора». 28 августа кадеты приняли решение, что правительство должен возглавить М.В. Алексеев. Последний ответил на это согласием. Далее на заседании в Зимнем дворце была предпринята неудачная попытка голосованием (вполне легально) сместить Керенского с его поста. В случае, если бы офицерские организации столицы (опять же подвластные Алексееву) начали выступление, а войска Корнилова лишь поддержали бы их (и, одновременно, удалась бы интрига кадетов с приведением генерала Алексеева к власти), переворот имел бы все шансы на успех. При этом Корнилову пришлось бы просто смириться - права диктатора М.В. Алексеева, несравненно более авторитетного в армии, он оспаривать не решился бы. Но Керенский «сдать власть» по требованию кадетов отказался и сам перешёл в наступление.

Тогда получается, что при неудаче Алексеев просто «сдал» Керенскому своего недалёкого протеже, а сам остался на свободе. Генерал Корнилов, возможно, считал именно так. Его ранняя гибель поставила точку в скрытой вражде, но изначальное недоверие и несогласованность в действиях лидеров белых сил ещё не раз дали знать себя в будущем.