Малая психиатрия. Обучение психологии в институте супервизии и групповой терапии

Три области знаний имеют самое прямое отношение к душевным болезням: психопатология, психиатрия и психотерапия. Как они разграничиваются?

Психотерапия стоит несколько в стороне от психиатрии, хотя многие психиатры являются одновременно и психотерапевтами. Психотерапия использует психические способы воздействия на человека с целью снятия состояния психического напряжения, всевозможных нарушений со стороны соматических и психических функций.

В начале XX столетия появилось разделение психиатрии на большую и малую. Это деление сохраняется и по сей день. Большой психиатрией называют психиатрию, изучающую такие психические заболевания, при которых нарушается сознание, имеются грубые и выраженные психические расстройства, например бред, галлюцинации, состояния слабоумия и пр. К этим заболеваниям относятся шизофрения, эпилепсия, олигофрения и некоторые другие. Малая же психиатрия касается более легких, менее выраженных, более обратимых психических нарушении, находящихся как бы на границе психической нормы и патологии. Это неврозы, патологические изменения характера, различные ситуационно-обусловленные личностные реакции и т. д.

Болезни, относящиеся к области большой психиатрии, встречаются в жизни весьма редко: такие люди рано или поздно попадают в поле зрения психиатров, многие из больных излечиваются, несмотря на то что, казалось бы, проявления их заболевания не оставляли надежд на это. Нервно-психические расстройства, относящиеся к малой психиатрии (их чаще называют пограничными заболеваниями), наоборот, встречаются очень часто, они считаются функциональными, обратимыми. Значительная часть таких больных излечиваются. При подобных расстройствах не бывает бреда, галлюцинаций, явлений слабоумия. Многие такие люди никогда и не обращаются за помощью к психиатрам.

Таким образом, малая психиатрия только по выраженности психопатологической симптоматики является малой, но распространенность пограничных расстройств весьма велика. Большая же психиатрия, несмотря на выраженность симптоматики, занимается в общем довольно редкими расстройствами, некоторые из которых мы кратко обрисуем.

Буянов М.И. О различных психических отклонениях (в первую очередь о тех, которые вызываются или усиливаются дефектами межличностных отношений)

Большая и малая психиатрия

Психопатология описывает общие закономерности нарушений психической деятельности, ее в той или иной степени знают медики любых профессий, но особенно глубоко психиатры, основная задача которых — диагностировать эти расстройства и лечить их. Психотерапия стоит несколько в стороне от психиатрии, хотя многие психиатры являются одновременно и психотерапевтами. Психотерапия использует психические способы воздействия на человека с целью снятия состояний психического напряжения, всевозможных нарушений со стороны соматических и психических функций.

В начале XX столетия появилось разделение психиатрии на большую и малую. Это деление сохраняется и по сей день. Большой психиатрией называют психиатрию, изучающую такие психические заболевания, при которых нарушается сознание, имеются грубые и выраженные психические расстройства, например бред, галлюцинации, состояния слабоумия и пр. К этим заболеваниям относятся шизофрения, эпилепсия, олигофрения и некоторые другие. Малая же психиатрия касается более легких, менее выраженных, более обратимых психических нарушений, находящихся как бы на границе психической нормы и патологии. Это неврозы, патологические изменения характера, различные ситуационно-обусловленные личностные реакции и т. д.

Королева без свиты

Среди психических заболеваний, относимых к большой психиатрии, наибольшее внимание привлекает к себе шизофрения — особая душевная болезнь, проявления которой самые разнообразные: тут могут быть и бред, и отсутствие тяги к общению, и катастрофическое снижение волевой активности (вплоть до абулии и апатии, т. е. до полного исчезновения желаний и способности к волевому усилию и невозможности целенаправленно и продуктивно пользоваться имеющимися знаниями, нередко очень большими). Как только не называли шизофрению, какие только метафоры не использовали! В частности, мышление больного шизофренией сравнивали с оркестром без дирижера, книгой с перепутанными страницами, машиной без бензина...

Отчего же так велик интерес психиатров к шизофрении? Ведь в социальном отношении эта болезнь не такая уж и важная: встречается очень редко, лишь немногие больные шизофренией социально полностью дезадаптированы...

Интерес к этой болезни вызван многими причинами. Во-первых, ее происхождение неизвестно, а то, что не изучено, всегда привлекает к себе особое внимание. Но и это не главное, ведь неизученных болезней в современной психиатрии очень много. Во-вторых, шизофрения — это идеальная модель (если вообще может быть идеальная модель человеческой болезни) для изучения общих закономерностей клиники и лечения всех других душевных расстройств. В-третьих, шизофрения с годами меняется: тех больных, которых описывали Крепелин или создатель термина «шизофрения», выдающийся швейцарский психиатр Эуген Блейлер (1857—1939) —он предложил это слово, означающее расщепление психики, в 1911 году — сейчас либо вообще нет или они встречаются значительно реже, чем 50—60 лет назад. Шизофрения, как многоликий Янус, как хитрый хамелеон, принимает каждый раз новое обличье; сохраняет свои самые главные свойства, но меняет одеяния.

Шизофрения имеет множество клинических вариантов. Выраженность психопатологических расстройств бывает при этом различной и зависит от возраста, темпа развертывания заболевания, личностных особенностей заболевшего шизофренией человека и других разнообразных причин, большую часть из которых не всегда удается вычленить из комплекса неподдающихся учету патогенных факторов.

Причины этой болезни пока неизвестны, но наиболее распространено предположение, что шизофрения вызывается какими-то биологическими факторами, например вирусами, продуктами измененного обмена веществ и т. д. Однако по сей день никто еще не открыл подобного фактора. Поскольку существует большое число форм этой болезни, то не исключено, что каждая из них имеет свою причину, поражающую, однако, некоторые общие звенья психических процессов. Поэтому, несмотря на то что больные шизофренией резко отличаются друг от друга, у всех у них имеются те симптомы, которые в общих чертах были перечислены выше.

Как и все существующие на земле болезни, шизофрения может протекать непрерывно (тут темп нарастания болезненных проявлений может быть самым разнообразным: от катастрофически быстрого до малозаметного даже за десятилетия болезни), приступообразно (это чаще всего и бывает в жизни: болезненный приступ кончился, состояние больного выправилось, хотя какие-то последствия перенесенного приступа сохраняются) и в виде очерченных болезненных периодов, после окончания каждого из которых человек, казалось бы, полностью выздоравливает. Две последние формы шизофрении наиболее прогностически благоприятны. Между возобновлениями болезни формируется более или менее стойкая ремиссия (т. е. период ослабления болезни или полного выздоровления от нее). Иногда ремиссия продолжается десятилетия, и больной даже не доживает до следующего приступа — умирает по старости или от какой-то иной причины.

Кто рождается от людей, больных шизофренией? Абсолютно точных сведений нет. В основном рождаются совершенно здоровые дети. Но если во время зачатия оба родителя находились в состоянии психотического приступа, то вероятность того, что у ребенка обнаружится нечто подобное, равна примерно 60%. Если же во время зачатия один из родителей ребенка был в таком состоянии, то каждый третий ребенок будет психически болен. Приблизительно к таким выводам в конце 30-х годов пришел видный немецкий генетик Франц Кальман (1897—1965).

Наши наблюдения свидетельствуют, что не менее 50% детей больных родителей совершенно здоровы или обнаруживают некоторые особенности личности, которые хотя и могут обращать на себя внимание, но ни в коей мере не должны рассматриваться в качестве признаков тяжелой болезни. Конечно, такие родители приносят своим детям «генетический вред», но гораздо опаснее вред социальный: в силу плохого воспитания (к детям многие больные шизофренией относятся либо слишком равнодушно, либо слишком ласково, прививают им многие из тех форм поведения, которые нравятся родителям, и т.д.), из-за недостаточного контроля за детьми, а последний может быть связан и с тем, что родители часто госпитализируются и т. д. В каждом конкретном случае врач дает разные советы людям, страдающим душевным заболеванием, в отношении того, что ожидает их будущего ребенка и как ему своевременно и правильно оказывать необходимую помощь, если она потребуется.

Из-за того что шизофрения многолика и носители этой болезни не похожи друг на друга, многие психиатры стремятся более жестко определить ее границы, выделяя ядерные (истинные) формы этой болезни и отличая их от других форм, весьма условно относимых к шизофрении. Другие психиатры, напротив, расширяют границы этой болезни, относя к шизофрении все случаи нервно-психической патологии, при которых имеются симптомы, хотя бы внешне похожие на шизофрению. Сужение или расширение границ этой болезни связано, конечно, не со злым или добрым умыслом конкретных психиатров, а с тем, что проблема эта очень сложная, малоизученная и противоречивая, как и все проблемы, находящиеся на стыке биологического и социального в человеке.

Несмотря на то что в индустриально развитых странах тратится очень много средств на изучение причин шизофрении, динамики ее клинических форм и создание новых методов лечения, результаты пока что не соответствуют затраченным средствам, и к настоящему времени исследователи почти так же далеки от окончательного решения этой проблемы, как и в начале XX века, когда были заложены основы учения о шизофрении.

Большой вклад в раскрытие природы шизофрении внесли и советские психиатры (Н. М. Жариков, М. С. Вроно и другие), особенно те, которые занимаются биохимией психозов, изучением их биологического субстрата (М. Е. Вартанян, С. Ф. Семенов, И. А. Полищук, В. Ф. Матвеев и многие другие).

Большинство форм шизофрении не вызывается ни психическими потрясениями, ни травмами головы, ни алкоголизмом, ни какими-либо иными внешними воздействиями. Однако эти воздействия могут спровоцировать эту болезнь и усилить ее проявления. Поэтому вообще исключение бытового пьянства, снижение конфликтов, производственного травматизма, следование людей психогигиеническим принципам играет большую роль в профилактике этого заболевания.

Шизофрения шизофрении рознь, клинических форм этой болезни так много, а социальная адаптация нарушается при этих формах настолько по-разному, что психиатры очень часто оказываются в очень сложном положении, когда приходится решать экспертные и другие конкретно-социальные вопросы. Путеводной звездой в решении таких объективно сложных проблем является не только клиническое мастерство того или иного специалиста, но и его моральные принципы, понимание им особой ответственности, которая возлагается на него, стремление совместить интересы общества и интересы больного.

Раннее слабоумие — считали раньше. Раннее ли и обязательно ли слабоумие? — сомневаются сейчас.

Мы специально вынесли эти слова в заголовок, чтобы читателю было ясно: взгляды ученых прошлого на шизофрению претерпели очень большие изменения. Крепелин был убежден, что шизофрения (он называл ее иным термином — «раннее слабоумие») обязательно начинается в детском и подростковом возрасте и почти неминуемо приводит к распаду психики. Исследования последующих эпох показали, что оснований для подобного пессимизма нет никаких. Конечно, некоторые формы этой болезни протекают неблагоприятно, но большинство видов шизофрении ни к какому слабоумию не приводят. Единственно, в чем Крепелин был прав, так это в том, что шизофрения действительно почти всегда начинается в детском и подростковом возрасте. Такие дети обращают на себя внимание нелепым поведением, бесчисленными странностями, непонятными, вычурными интересами, парадоксальностью реакций на жизненные явления, нарушением контакта с окружающими. Подавляющее большинство из них немедленно госпитализируются в психиатрические лечебницы, а многие находятся в больницах весьма длительное время. Если ребенка своевременно и правильно лечат, то симптоматика постепенно стихает, больной поправляется, хотя некоторые странности (порой в очень смягченной форме) могут еще сохраняться. Вся беда заключается не столько в наличии шизофрении, сколько в том, что, пока ребенок болен, его мозг функционирует вполсилы, ребенок не усваивает необходимую информацию, он может, [...] болезнь проходит, а признаки отставания в интеллектуальном развитии уже выходят на первый план. Поэтому некоторые из таких пациентов кажутся не больными, перенесшими приступ шизофрении, а умственно отсталыми, т. е. олигофренами. Это явление выдающийся советский детский психиатр Татьяна Павловна Симеон (1892—1960) назвала «олигофреническим плюсом».

От искусства врача зависит, насколько верно он оценит соотношение признаков разрушения психики из-за шизофрении и отставания психического развития, из-за длительно текущего душевного заболевания. В некоторых случаях дети, страдающие шизофренией, вообще не учатся, другие занимаются по программе вспомогательной школы, третьи — их подавляющее большинство — посещают массовую школу. В тех случаях, когда признаки дезорганизации психической деятельности весьма заметны и мешают ребенку хорошо адаптироваться в школе, его переводят на индивидуальное обучение, т. е. он в школу не ходит, а к нему домой приходят педагоги. От одноклассников и учителей зависит, как больной будет заниматься в школе: если он будет в центре нездорового внимания, если школьники будут подсмеиваться над его чудачествами или — еще хуже — издеваться, то ребенок, перенесший шизофрению, вряд ли сможет посещать школу. Он в еще большей степени будет замыкаться в себе, конфликтовать с детьми, а это, как правило, усиливает имеющуюся у него симптоматику. Бережное, доброжелательное отношение к такому школьнику, разумное чередование похвал и требований, стремление опираться на здоровые компоненты его психики — все это существенно помогает подобным пациентам, в результате чего они постепенно втягиваются в нормальный учебный процесс и со временем не уступают в учебе здоровым сверстникам.

Больные шизофренией нуждаются в длительном приеме психотропных препаратов, к которым относятся аминазин, трифтазин, галоперидол и многие другие. Это препараты безвредные, а если они и вызывают какие-либо побочные действия, то в таких случаях назначают лекарства, ликвидирующие их. Такие лекарства называются корректорами. К ним относятся циклодол, ромпаркин, паркопан и другие. Порой родители и даже педагоги отсоветывают больным принимать корректоры: дескать, зачем принимать два лекарства, когда можно принять одно? Бывает иногда и хуже — больные вообще отказываются от приема лекарств по той причине, что, дескать, они вредны. Учителя должны твердо знать, что без лекарств больной шизофренией не выздоровеет, что чаще всего психотропные препараты принимаются с корректорами, и, наконец, вмешиваться в назначения медиков нельзя. Более того, педагог должен помогать врачу в излечении подобных детей и подростков: он обязан контролировать прием лекарств, его регулярность. А если педагог заметил, что состояние больного ухудшилось, он должен об этом поставить в известность врача (в первую очередь через родителей).

Иногда бывает и так: родители здоровых детей, боясь общения своих дочерей и сыновей с больным одноклассником, требуют, чтобы ему запретили посещать школу,— мол, он опасен для окружающих.

Тут нужно сразу же сказать, что больные, представляющие социальную опасность, как правило, изолируются в психиатрические больницы и в школу не ходят. Остальные больные шизофренией хотя и могут обращать на себя внимание некоторыми странностями, но от них другим детям практически не бывает никакого вреда. Поэтому бояться больных шизофренией другим детям не нужно: это почти всегда совершенно безобидные дети. Нужно помнить и то, что, только общаясь со здоровыми сверстниками, больной ребенок может научиться правильно себя вести, поэтому полностью изолировать их от здоровых нельзя, это будет неоправданно жестоко по отношению к ребенку.

Сплошь и рядом приходится слышать мнение, будто больные шизофренией — это почти всегда высокоодаренные дети, что талантливость и душевная болезнь идут рядом. Это слишком большое заблуждение, не имеющее под собою основы. Болезнь всегда разрушает талант (если он был), она не рождает одаренность, она делает интересы человека односторонними, нередко абсурдными, сужает круг потребностей личности, лишает способности воспринимать все многообразие мира. Еще не было в истории человечества ни одного гения, который, заболев шизофренией, стал бы более талантлив — обычно все бывает наоборот, талант разрушается, дотоле яркие индивидуальности становятся серыми, одинаковыми, индивидуальность нивелируется.

Всякая болезнь (в том числе и шизофрения) — это всегда большое несчастье, но, как мы уже говорили, большинство больных шизофренией выздоравливают и хорошо приспосабливаются к школьным условиям. От их близких и родных, от учителей и одноклассников зависит темп этого приспособления: чем более щадяще и разумно относятся к таким детям, тем быстрее они забудут о своей болезни.

Главным симптомом шизофрении является нарушение контактности. Восстановить недостаточную контактность можно лишь в процессе контакта (контакт рождает контакт). Поэтому очень важно, чтобы педагоги все делали, чтобы уменьшить малую коммуникабельность этих пациентов. Им нужно давать посильные задания, помогающие улучшить контактность, привлекать к общественной деятельности, стараться заинтересовать их, использовать положительные свойства личности больных шизофренией. Все это уже входит в задачу педагога, а не медика.

«Священная болезнь»

Второе заболевание, традиционно относимое к большой психиатрии, — эпилепсия.

Сколько существует человечество, столько же, наверное, и существуют люди, страдающие припадками с выключением сознания и подергиваниями различных групп мышц..С давних времен подобное расстройство называлось эпилепсией, «черной болезнью», падучей и пр. (зарегистрировано около 30 синонимов). Гиппократ — один из первых, кто подробно описал ее, — называл эту болезнь «священной». Эту болезнь ожидала судьба всех болезней, которые изучаются психиатрами: границы ее стали постепенно сужаться за счет выявления расстройств, которые только внешне походили на эпилепсию, но на самом деле являлись лишь изолированными симптомами опухолей мозга, травм головы, воспалительных заболеваний нервной системы и пр. В настоящее время большинство ученых четко разграничивают эпилептическую болезнь и многочисленные эпилептиформные синдромы в рамках разнообразных расстройств мозговой деятельности. Эпилепсия может диагностироваться не столько при наличии судорожных припадков (встречаются и такие формы эпилептической болезни, которые протекают без судорожных припадков, либо с очень редкими припадками), сколько на основании специфических изменений личности пациента — таких, как чрезмерный и болезненный педантизм, вязкость поведения, аккуратность, полярность эмоций, хмурый фон настроения и пр.

Истинная, т. е. классическая, эпилептическая болезнь встречается в жизни редко, ее проявления также меняются в зависимости от эпохи. 100 — 120 лет назад больных эпилепсией описывали в самых отрицательных тонах. Врачи вырабатывали целую систему ограничений для таких больных: им запрещалось служить в армии, управлять движущимися механизмами и пр. Однако в наше время, когда проверили, действительно ли нужно так строго ограничивать больных эпилепсией в их трудовой деятельности, обнаружились закономерности, которые никак не укладывались в традиционные представления об эпилепсии. Оказалось, что теперь реже, чем прежде, можно встретить больных эпилепсией, у которых имелись бы все те черты характера, которые описывались прежде. Подавляющее число больных эпилепсией — это вполне обычные люди, в характере которых лишь несколько гипертрофированы те свойства, которые имеются у большинства здоровых людей.

Эпилептиформные синдромы нуждаются в длительном лечении и прекращаются по мере излечения от основного заболевания. В детском возрасте подавляющее большинство больных с судорожными синдромами — это пациенты с остаточными явлениями раннего органического поражения головного мозга вследствие тяжелой беременности, патологических родов и истощающих заболеваний в первые годы жизни. Почти все болезни имеют свои истоки в детстве — это относится и к эпилепсии.

Иногда эпилептические (или эпилептиформные) припадки могут сочетаться с истерическими. Истерические расстройства обычно бывают у внушаемых людей, живущих богатой эмоциональной жизнью, заинтересованных в повышенной оценке со стороны других. Поэтому чаще всего они встречаются у женщин и детей, а у «сухих» людей, молчаливых, отгороженных, неспособных сопереживать окружающим, редки.

Психиатры довольно легко различают истерические и эпилептические припадки. Симулировать настоящие эпилептические приступы очень трудно, хотя некоторые люди утверждают, что это в общем легко, но требует очень большого искусства. В «Признаниях авантюриста Феликса Круля» Томас Манн описывает такой припадок, разыгранный симулянтом. Это описание очень точно и верно. В реальной жизни все это реализовать труднее.

Если эпилепсия не приводит к слабоумию, то такие дети учатся в массовой школе. При частых припадках их переводят на индивидуальное обучение. Как правило, учатся такие дети неплохо. Они усидчивы, добросовестны, исполнительны, трудолюбивы, послушны, причем эти черты порой выражены не в меру (здоровье — это всегда некая мера: если социально положительные или социально отрицательные свойства карикатурно заострены, то это почти всегда болезнь). Нарушают школьную.адаптацию детей и подростков, больных эпилепсией, не столько припадки — в них в общем ничего страшного нет, они рано или поздно излечиваются, — сколько присущие больным эпилепсией повышенная конфликтность, обидчивость, злопамятность, мстительность. Эти черты могут быть выражены по-разному и нередко заметны лишь опытному врачу. Необходимо стремиться не провоцировать эту конфликтность, стараться успокоить больного. Это зависит во многом от одноклассников: иногда они обижают таких больных детей, подтрунивают над ними, даже зная об их повышенной ранимости, способности долго и мучительно переживать реальные и мнимые обиды. Чем хуже относятся к больному эпилепсией, чем больше выделяют его из-за его болезни, тем тяжелее протекает эпилепсия.

В некоторых случаях при эпилепсии нарушается память, но это бывает весьма редко, а если и бывает, то компенсируется педантичностью, аккуратностью и исполнительностью больных.

В истории человечества известно большое количество выдающихся людей, больных эпилепсией: Наполеон, Цезарь — перечисление здесь может быть большим. Стало быть, эпилепсия эпилепсии рознь: как и в случае с шизофренией, дело здесь не только в факте заболевания, а в темпе и типе течения. Лишь в редчайших случаях эпилепсия приводит к стойкой инвалидности. Чаще же всего от нее нет большого вреда, во всяком случае, дети могут обучаться в школе.

Допустим, у ребенка на занятии возник эпилептический припадок. Что делать в этом случае педагогу? Не терять присутствия духа, не впадать в панику, не суетиться. Нужно положить больного на бок, вложить ему в рот какой-нибудь твердый предмет, обмотанный тканью (чтобы больной во время припадка не прикусил язык), расстегнуть ворот рубашки и ремень. Не следует сдавливать конечности больного, стараться прекратить судороги. Единственно, что нужно делать, — чтобы больной во время припадка не ударился, не ушиб голову. Обычно после припадка больные эпилепсией долго спят, тут им не нужно мешать. Поэтому следует перенести больного в учительскую или в медпункт, посадить возле пациента медсестру. Потом ребенка необходимо отправить домой в сопровождении кого-нибудь из взрослых. Помимо больших припадков, бывают еще и малые приступы — без выраженных судорожных подергиваний, а с кратковременным отключением сознания. Тут тем более нет ничего страшного.

Эпилепсия лечится, как правило, годами и в конечном итоге— особенно в наши дни — почти всегда проходит, либо приступы становятся очень редкими. Лекарства следует принимать регулярно, в одни и те же часы. От педагога во многом зависит, насколько своевременно больной будет принимать препараты.

Больным эпилепсией строго-настрого запрещено ушибаться головой, поэтому они не должны играть в хоккей, футбол, заниматься каратэ, боксом и другими видами спорта, при которых неминуемы ушибы головы. Больным эпилепсией следует меньше употреблять жидкости, необходимо исключить из пищи все острое и возбуждающее, не находиться на жаре и в духоте. В выполнении этих врачебных рекомендаций также большая роль принадлежит учителям. У некоторых больных эпилепсией по утрам бывает тоскливо-злобное настроение, именуемое дисфорией. Нередко припадки могут отсутствовать, а вся болезнь исчерпывается лишь прогрессирующими дисфориями. Если ребенок пришел на урок в дурном настроении, его лучше не вызывать к доске, следует подождать, пока настроение у него не, выровняется.

К концу подросткового периода, когда постепенно уменьшается выраженность остаточных явлений раннего органического поражения головного мозга, эпилептиформные синдромы проходят. До взрослого возраста сохраняется в основном лишь истинная эпилепсия.

При воздействии на больных эпилепсией или различными эпилептиформными синдромами важная роль принадлежит воспитанию и психотерапии. Если у родителей достаточное терпение и любовь к своему больному ребенку, то в сочетании с правильно подобранными медикаментами можно гарантировать полный успех. Но, к сожалению, иногда у родителей опускаются руки, теряется терпение, они начинают меньше внимания уделять своим больным детям, а это все пагубно отражается на результатах лечения и на течении болезни.

Вообще судьба родных и близких, окружающих душевнобольного человека, заслуживает отдельной книги. Большинство этих людей — подвижники и герои. Живя с психически больным человеком, они все делают для того, чтобы близкий им человек выздоровел, и тем самым вызывают большое уважение за свой каждодневный труд. Педагог должен поддерживать у этих людей терпение, веру, силу духа.

Наследственные заболевания — это всегда большая драма не только для того, кто болен, но и для родственников, которые, сами будучи клинически здоровыми, являются передатчиками патологических генов, скрытых до поры до времени". В связи с этим могут возникать серьезные осложнения во внутрисемейных отношениях, когда один супруг начинает обвинять другого в том, что тот виноват в болезни их ребенка. На этой же почве встречаются попытки к самоубийству и разводы. Например, у некоторых женщин — носительниц патологического гена гемофилии (плохая свертываемость крови), — когда у них рождается больной гемофилией сын, возникают тяжелые депрессии с идеями самообвинения и попытками к самоубийству. Французский психиатр Л. Моор приводит даже цифру — 14—28% — такова частота подобных реакций женщин на свою болезнь. При заболевании ребенка фенилкетонурией супруги расходятся, по данным этого же автора, примерно в 75% случаев. Фенилкетонурия — сложное наследственное нарушение обмена веществ — бывает, например, если ребенок рождается от мужчины и женщины, каждый из которых, будучи здоровым, является тем не менее носителем патологического гена, так что когда эти патологические гены встречаются вместе, возникает болезнь, сочетающаяся иногда со слабоумием (вот пример необходимости генетической консультации людей, вступающих в брак!). Часто первый ребенок еще здоров, а у последующих уже имеется все нарастающая патология. Современная медицина быстро диагностирует это заболевание и довольно успешно лечит его с помощью специальной диеты. Многие такие дети потом ничем не отличаются от обычных сверстников. Но можно представить, какие душевные драмы бывают у родителей таких детей и сколько благородства и совести им надо, чтобы в такой сложной ситуации повести себя как подобает человеку! Вот тут-то педагог и должен посочувствовать и помочь им.

Отсюда:

ОБУЧЕНИЕ ПСИХОЛОГИИ

В ИНСТИТУТЕ СУПЕРВИЗИИ И ГРУППОВОЙ ТЕРАПИИ

Обучение психологии - первый шаг на пути вашей новой жизни. И поэтому это важное направление в работе Психологического Центра «Здесь и Теперь» и Института Супервизии и Групповой терапии. Мы не только консультируем, ведем группы для детей, взрослых и организаций, с 2001 года мы помогаем людям с непсихологическим образованием овладеть новой специальностью - «практический психолог».

Опытные преподаватели нескольких российских ВУЗов, практические психологи в разных направлениях практики на основе многолетнего опыта обучения, разработали для вас программу переподготовки по двум специальностям: «психолог-консультант» и «детский психолог».

Мы считаем, что хорошими психологами-консультантами могут быть люди, за плечами которых есть жизненный опыт - личный и профессиональный. Люди, которые осознанно решили сменить сферу деятельности и посвятить себя помогающей профессии. Поэтому мы принимаем в ряды своих учеников и будущих коллег представителей различных профессий, людей с любым высшим или средним специальным образованием. В этом случае важна внутренняя готовность стать психологом, желание учиться, личностные качества и умение начинать с себя.

Всем нашим студентам, которые увидят во время обучения на программе переподготовки, что работа психологом - это дело их жизни, также рекомендуется индивидуальная психотерапия и дальнейшее обучение на второй и третьей ступени в Институте. Часто наши выпускники становятся нашими коллегами и остаются работать в Психологическом Центре «Здесь и Теперь».

Работа психологом и обучение этому бывают сложны тем, кто находится далеко от Москвы, поэтому мы обучаем и дистанционно. Практикумы, групповая терапия и стажировки возможны в формате онлайн.

Мы считаем, что работа психологом должна приносить удовольствие и поэтому с радостью поможем вам освоить практические навыки психологического консультирования детей и взрослых.

Слушателей с высшим и средним специальным не психологическим образованием принимаем на программу переподготовки по курсам:

Обучение проходит очно или в он-лайн группе.

В результате очень интересного и полезного курса вы получаете диплом установленного образца, дающий право на новую профессиональную деятельность - психологическое консультирование.

Конечно, можно прийти на бесплатное собеседование, задать свои вопросы и окончательно определиться, чтобы обучение психологии у нас было подходящим именно вам.

ОТЗЫВЫ СТУДЕНТОВ О ПРОХОЖДЕНИИ ОБУЧЕНИЯ В ПРОГРАММАХ ПЕРЕПОДГОТОВКИ

«Весь процесс учебы,каждая пара, на которой я была, каким-то удивительным образом вписывалась в мою жизнь. Все процессы, которые шли у меня, начиная с того, что я пришла учиться на 9 месяце беременности, и продолжая тем, какие процессы разворачивались в жизни. Каждая пара, каждый преподаватель, каждая ситуация, в группе или с преподавателем, новый взгляд - все удивительным образом вписывалось в мою жизнь. И сейчас очень много воодушевления и намного меньше страха делиться, учиться чему-то новому, намного больше вдохновения. Хотела бы поблагодарить за то, что я здесь - и Институт, и учебную группу. Настолько все месяцы учебы быстро прошли, настолько все новое и незнакомое, что успеваешь только ловить кайф. Я как будто на драконе учусь лететь и все новое вокруг».

«Я точно стала гораздо серьезнее, потому что в начале у меня было твердое обесценивание, в плане: «Да это я тоже знаю, и это знаю..». А потом я поняла, что даже при том, что я знаю, я вижу, как много я беру. И для меня этот перелом случился после Нового года. Мне объективно сложно учиться из-за загрузки, и я не всегда в 6 вечера способна свой фокус внимания направить на лекцию, а вот переслушивать в записи очень помогает. И группа стала мне прямо домашняя- я это почувствовала недели 3 назад, когда пришла на динамическую группу, попросила поддержки и мне ее дали. Как будто вернулась домой».

Анна Родионова.

«Учеба – это очень важная часть моей московской жизни, мне иногда даже приходит мысль, что я ради нее сюда приехала. Я точно знаю, что я ей занимаюсь для себя, для своего собственного взросления.Мне очень нравятся процессы, которые в группе происходят, как группа взрослеет, как меняется. Мне кажется, я участвую в учебных процессах на 200 процентов. Я дома дорабатываю, доживаю, это львиная часть моей жизни».

Анна Добровольская.

«Для меня роль ученика - очень привычная, и то, как происходит обучение здесь, это родная для меня стихия. Не во все удается погрузиться: и конференции, и аквариумы, и семинары, но, к сожалению дети в выходные – в приоритете. Поэтому участвую насколько могу. Мне нравится все, мне полезно многое. Такой процесс, что все это сначала разбирает тебя, а потом все в какую-то точку собирается внутри. Но я была к этому готова. Интересно, что получается внедрять какие-то практики в работу очень быстро».

Курочкина Дарья.

«Я очень заинтересованный, очень жадный и очень благодарный студент. Тяжело и интенсивно. Справляюсь я с этим по-разному, но учиться мне очень нравится. Огромный, неослабевающий интерес. Очень благодарна, что попала в такой замечательный институт, я себя чувствую на своем месте».

Чем отличается психиатр от психотерапевта? и получил лучший ответ

Ответ от Ёуксунский самовар[гуру]
Основные понятия в оказании психотерапевтической помощи:
Психотерапевт в Российской Федерации – это врач, который имеет высшее медицинское образование и прошёл специализацию по психотерапии. Помогает людям с неврозами - полностью излечимыми заболеваниями, способствует личностному росту пациента. Психически больных с острыми серьёзными душевными заболеваниями людей не лечит, советует обратиться к психиатру.
Психиатр в Российской Федерации - это врач, имеющий сертификат по специальности "психиатрия". Он может консультировать психически здоровых и лечить психически больных серьёзными душевными заболеваниями людей, выписывать лекарства, проводить освидетельствование людей и определять степень их психического здоровья и дееспособности.
Психолог: человек с психологическим образованием. Может: проводить тренинги, помогать с выбором профессии, тестировать уровень интеллекта, выявлять способности, консультировать, выдавать рекомендации. Не может: ставить диагнозы, проводить лечение, помогать с выбором лекарств, выявлять наличие заболеваний. Общение с психологом при наличии признаков невроза не заменяет визит к врачу.
Психоаналитик: Разновидность психолога, имеющий специальное дополнительное образование в области психоанализа (вид психотерапии) . В реестре медицинских специальностей РФ данная специальность отсутствует. Имеет право заниматься психотерапией. Не может: ставить диагнозы, проводить лечение, помогать с выбором лекарств, выявлять наличие заболеваний.
Квалифицированный и порядочный невролог, терапевт, кардиолог при наличии признаков невроза обязательно порекомендует психотерапевта, но сам лечить невроз не возьмётся.
Информация, полученная психотерапевтом от пациента полностью конфиденциальна, медработникам, родственникам пациента, на работу пациента НЕ СООБЩАЕТСЯ (Закон РФ) .
Направление от другого врача для обращения к психотерапевту НЕ ТРЕБУЕТСЯ (Закон РФ) .
Пациент, обратившийся к психотерапевту, на учёт НЕ СТАВИТСЯ (Закон РФ) .
Обращение к психотерапевту получить водительские права и лицензию на оружие НЕ МЕШАЕТ.
Показания к психотерапии
1.Проблема, например, различные неврозы, включая депрессивный, невротические реакции,
психотравматический синдром, личностный и профессиональный стресс, внутрисемейные конфликты, проблемы супружеской адаптации, проблемы самоуважения, самовыражения,
тревожность, страхи, панические расстройства, навязчивости, агрессивность, нарушения сна, психосоматические расстройства, нарушения аппетита и пр.
2.Настоящее желание работать со специалистом у пациента, а не у его родных или знакомых.
3.Отсутствие у пациента душевного заболевания (в период обострения лечатся в психиатрической больнице) .
Противопоказания к психотерапии:
1.Не восприятие пациентом психотерапии как лечения: ”Это всё болтовня, шарлатанство, секта! Я не псих!”
2.Наличие у пациента острого душевного заболевания - в период обострения лечатся у психиатра.
3.Отсутствие настоящего желания работать со специалистом.

Ответ от Александр Пологянц [новичек]
Здравствуйте)) из псих больниц мож типа трудно может быть выйти без родственников)) и психиатр Полиди Анастасия Дмитриевна из Краснодарской краевой псих больницы)) сказала мож типа мне типа по уставу всей больницы отпускают только с родственниками))
и мож типа по поводу того что трудно выйти без родственников я обращался в и полицию и в Росгвардию и к врачам и в МЧС и в министерство обороны))

Ответ от Коля Гурулишвили [новичек]
Психотерапевт - это врач. Человек, который имеет высшее медицинское образование и прошёл специализацию по психотерапии. Практикующий психолог не является врачом, следовательно он не может назначить Вам (при необходимости) лекарства (те же антидепрессанты в случаях выраженной клинической депрессии или успокаивающие средства при панических атаках или фобиях).
Психиатр - это тоже врач, однако врач, который работает с "более серьёзными душевными состояниями". Отличие врача-психотерапевта от психиатра заключается в том, что врач-психотерапевт владеет (обязан владеть) методами психотерапевтического взаимодействия с пациентом. Психотерапевтическое взаимодействие - это лечебное взаимодействие, в ходе которого человек имеет возможность более объективно рассмотреть свою душевную проблему, обратиться к своим внутренним ресурсам, пережить "забытые" переживания, получить поддержку. К сожалению, это не всегда возможно на приёме у врача-психотерапевта в поликлинике. Так как в поликлинике врач не имеет достаточно времени не только на проведение индивидуального сеанса психотерапии, но и зачастую на то, чтобы просто внимательно выслушать пациента.

Ответ от ПВО [гуру]
Психолог разбирается в психологии человека и работает с помощью психологических техник. Психолог не может лечить и ставить диагнозы.
Психиатр, это - мошенник и садист, который любые проявления психики человека старается назвать "болезнью". Это - и психические симптомы обычных соматических заболеваний, и особенности психики, и психологические травмы, и лжеболезни по заданиям спецслужб и политиков, по просьбам призывников, косящих от армии и уголовников, косящих от тюрьмы. Психиатры любые свои лжеболезни лечат двумя лжекарствами: нейролептиками и антидепрессантами, а потом кучей других разных таблеток от ужасных последствий своего калечения нейролептиками и антидепрессантами. Если психиатр превратил пациента в тихого овоща, это называется - "излечение".
Психотерапевт, кроме навыков психиатра еще обучается навыкам психолога, поэтому он часто меньший садист, чем психиатр и иногда может помогать человеку как психолог..

Ответ от Krasnov [гуру]
Психотерапевт пытается ввести человека в определённое состояние и даёт словесные "установки" на выздоровление, а психиатр лечит определёнными специализированными лекарственными препаратами.

Ответ от Вадим Шумилов [активный]
Психиатр лечит эмоциональное состояние, а психотерапевт физическое. А психолог это вобще не профессия и даже не специальность хотя это тот же психиатр

Ответ от Ўрий Юрченко [гуру]
Психиатр осуществляет помощь психически больным (психиатрия iatreia - гр- лечение) , а психотерапевт воздействует (словом, поступками, обстановкой) на больного с лечебной целью. Используют разъяснение, внушение, гипноз, аутотренинг.

Ответ от Василиса [гуру]
Психотерапевт работает с людьми психически здоровыми, но получившими невроз или стресс.
Психиатр имеет дело с болезнями, отклонениями, при которых человек психически нездоров, неадекватен.

Ответ от Ѕозяин Судьбы [гуру]
Психология наука человеческой души, психиатрия - медикаментозное лечение психиатрических заболеваний. Психотерапевт это психолог.

Ответ от Ulyss.13 [гуру]
жесткостью подхода...

Ответ от Александр Макурин [гуру]
Психолог - настройщик вашего рояля.
Психотерапевт - ремонтных дел мастер
Психиатр - это сборщик заново вашего роялю из отдельных частей, когда он развален полностью или частично, и по сути уже не является музыкальным инструментом.

Ответ от Евгений Швалев [эксперт]
Психолог лечит убеждениями, а психиатр-таблетками

Параллельно с пересмотром теоретических положений о сущности психического заболевания происходит и серьезная перестройка в практической деятельности врача.

За последние десятилетия в психиатрии все возрастает интерес к изучению более легких форм психических заболеваний, в патогенезе которых преобладают функционально-динамические расстройства. При изучении болезненных форм все больше внимания уделяется диагностике ранних стадий болезни. Постепенно изменяются контингенты больных, обслуживаемых психиатрами.

За психиатрической помощью обращаются не только больные, страдающие выраженными формами психического заболевания, но и лица с легкими нервно-психическими отклонениями (реактивно-психогенные состояния, неврозы, аномальные личности).

Понятно, что при изменении состава обслуживаемых больных возникла необходимость пересмотра лечебно-диагностической деятельности врача, тактики и методов терапевтического воздействия. Перед психиатрами стала новая задача - лечить больных «в жизни», в условиях диспансера и поликлиники, не отрывая их от общественной и трудовой деятельности. Труд и общественная работа стали для этих больных новыми могучими лечебными факторами.

Расширились связи психиатров с другими специалистами, так как легкие психические расстройства, связанные с функционально-динамическими расстройствами высшей нервной деятельности, наблюдаются при самых разнообразных соматических заболеваниях. Поэтому клиника различных невротических состояний интересует не только психиатров и невропатологов, но и терапевтов, педиатров и других специалистов.

Изучение пограничных форм психических расстройств и начальных стадий психических заболеваний в отечественной психиатрии началось уже давно. О.В. Кербиков в историческом очерке развития учения о психопатии приводит ряд фактов, доказывающих, что уже в 80-х годах прошлого столетия в отечественной психиатрии изучалась проблема психопатий (И.М. Балинский, О.А. Чечот, В.X. Кандинский, В.М. Бехтерев). В конце прошлого и в начале текущего столетия уже были проведены фундаментальные клинические исследования, посвященные клинике неврозов и патологических личностей (С.А. Суханов, П.Б. Ганнушкин, Ю.В. Каннабих и др.).

Систематическое планомерное изучение пограничных форм началось главным образом после Великой Октябрьской социалистической революции. Уже в начале своего пути советская психиатрия значительно расширила задачи в области профилактики психических заболеваний. Наряду с реконструкцией больничной помощи было начато развертывание внебольничной сети и психоневрологических санатори ев. В 1928 г. организуется специальный научно-исследовательский институт невро-психиатрической профилактики (Л.М. Розенштейн). Почти заново был создан новый раздел психиатрии детского возраста.

Параллельно с развитием профилактического направления в советской психиатрии меняется и характер научно-исследовательской деятельности. Значительно больше внимания уделяется изучению пограничных форм психических заболеваний, повышается интерес к проблеме психопатий (П.Б. Ганнушкин, Е.К. Краснушкин,М.О. Гуревич, В.П. Осипов), психогенных реакций (Ю.В. Каннабих, А.Н. Буне ев, П.М. Зиновьев). При изучении клиники больших психозов фиксируется внимание главным образом на более легких стертых формах и ранних стадиях психического заболевания (В.А. Гиляровский, П.Б. Ганнушкин, Л.М. Розенштейн и др.).Более интенсивно изучаются так называемые экзогенные формы психических расстройств, обусловленных инфекциями, травмами и интоксикациями нервной системы, в отношении которых предупредительные мероприятия являются наиболее эффективными.

Развивается совершенно новый раздел теории и практики советской психиатрии - психогигиена и психопрофилактика. Л.М. Розенштейн совместно с сотрудниками руководимого им Института невро-психиатрической профилактики (И.А. Бергер, Т.И. Гольдовская, С.И. Гольденберг, Б.Р. Гурвич, Е.Н. Каменева, И.Г. Равкин, А.А. Чернуха) разрабатывают теоретические основы психогигиенической и психопрофилактической работы.

Изучение пограничных форм психических расстройств развивалось особенно интенсивно в новом разделе советской психиатрии - психиатрии детского возраста. В этих исследованиях были представлены клинические особенности психогенных реакций, неврозов, а также психопатических и психопатоподобных состояний у детей (М.О. Гуревич, В.А. Гиляровский, Н.И. Озерецкий, Е.А. Осипова, А.И. Винокурова, С.С. Мнухин, Т.П. Симпсон, Г.Е. Сухарева и др.). Характерной особенностью исследовательской работы в области пограничной психиатрии детского возраста является то, что она строилась на принципиальной основе единства и неделимости клинической и организационной работы. Параллельно с разработкой вопросов клиники отдельных форм пограничных состояний строилась и специальная сеть учреждений для таких детей. В этом отношении очень много было сделано Е.А. Осиповой, посвятившей свою научную и практическую деятельность делу организации психоневрологической помощи детям.

Таким образом, постепенно развивается новая область психиатрических знаний, которая получает название «малой», пограничной психиатрии. Уже в первые десятилетия развития советской психиатрии становится очевидным, что «малая» психиатрия имеет чрезвычайно большое значение. О большом значении «малой» психиатрии и сложности ее изучения очень хорошо было написано П.Б. Ганнушкиным: «Малая психиатрия, психиатрия пограничная, есть область несравненно более тонкая, область более сложная, требующая гораздо большего опыта, навыков и знаний, чем психиатрия большая, где дело идет о душевнобольных в узком смысле слова». Чем больше внимания уделяли изучению пограничных форм психических заболеваний, тем яснее становилось, что клинические исследования в этой области очень важны и для более углубленного понимания сложной по своей структуре картины «больших» психозов, так как очень часто корни патогенного воздействия на организм уходят далеко от начала манифестного начала психического заболевания.

П.Б. Ганнушкиным был точно очерчен круг вопросов «малой» психиатрии. Большой заслугой П.Б. Ганнушкина является и то, что он с предельной ясностью доказал, как важно изучить «болезненную почву», на которой развивается данное заболевание, чтобы лучше понять закономерности формирования его клинической картины. Другими словами, если в настоящее время развитие «малой» психиатрии находится в большой зависимости от уровня клинических знаний в области этиологии и патогенеза «больших» психозов, то есть все основания предполагать, что в будущем успешное развитие «малой» психиатрии будет содействовать более быстрому разрешению трудных проблем в области выраженных психозов.

Однако в настоящее время вопросы клиники, терапии и профилактики пограничных форм психических заболеваний еще значительно менее разработаны, чем клиника выраженных психозов. Эта отсталость объясняется не только молодостью данного раздела психиатрии, но и большей трудностью изучения причин и условий возникновения и развития пограничных форм.

Общие закономерности развития пограничных форм те же, что и выраженных психических заболеваний. Однако выявление этих закономерностей в каждом конкретном случае в пограничной психиатрии значительно труднее, чем в области «больших» психозов. Здесь более сильна опасность методологических ошибок в связи с большой сложностью условий развития болезненных состояний.

Советскими учеными - клиницистами, физиологами и патологами - всегда подчеркивалась опасность упрощенного понимания проблемы этиологии. Подчеркивая ведущую роль внешних вредностей в возникновении болезней, они в то же время отмечали большое значение «внутренних» факторов как в возникновении болезни, так и формировании ее клинической картины.

Так, И.В. Давыдовский пишет, что «невозможно дать определение болезни, исходя из внешней причины явления, причина болезни не равна действию». Он подчеркивает, что никакой фактор сам по себе не может быть причиной болезни. Такой причиной является всегда отношение организма к этому фактору и обратно. В то же время эти «внутренние моменты» отнюдь не представляют чего-либо стабильного, под воздействием внешней среды они претерпевают резкие изменения. К.М. Быков также выступает против элементарно упрощенного представления о болезни как о случайном эпизоде экзогенного происхождения. Он указывает на необходимость связи болезни со всеми предшествующими физиологическими основами не только соматической, но и психической жизни человека.

Разрешение вопроса о роли внутреннего фактора в возникновении и развитии болезни является особенно актуальным в области пограничных форм, так как роль индивидуальных особенностей личности (как одно из существенных условий возникновения патологического состояния) в «малой» психиатрии еще значительнее, чем в клинике больших психозов. Для понимания условий возникновения тех или других патологических реакций необходимо учесть в каждом конкретном случае склад личности больного, уровень его развития, его взаимоотношения в коллективе. У сенситивных субъектов, отличающихся большой склонностью к развитию конфликтных переживаний, патогенное значение может приобретать такая ситуация, которая для другого человека отнюдь не является «трудной». У личностей тревожно-мнительного склада под влиянием неудачного выражения врача возникает фобия, страх за свое здоровье; истерические реакции чаще наблюдаются у лиц с чертами инфантильности, повышенной внушаемости и самовнушаемости, с наклонностью к образованию гипноидных состояний. Таким образом, при многих формах психогенных реакций особенности личности имеют решающее значение. Они служат тем специфическим условием, при отсутствии которого патологическая реакция не возникает. Отсюда понятно, что при выяснении причин возникновения невроза и других психогенных реакций требуется большая осторожность, чтобы избежать упрощенного решения этого вопроса в духе механического монокаузализма. Для установления причины в каждом конкретном случае необходим не только тщательный анализ клинической картины патологической реакции, ее симптоматики и течения, но важно также выяснить и специфические условия, способствующие развитию болезни (особенности личности больного, его соматическое состояние в прошлом и в данное время, его преморбидный характер и т.д.). Наличие конфликтных переживаний у больного (лежащих в основе невроза), не может быть правильно понято без учета его общественных взаимоотношений.

При объяснении этиологии пограничных форм психических заболеваний возможны и другие методологические ошибки. Так, некоторые авторы, объясняя большую роль личности в происхождении психогенных реакций, придают «фатальное» значение патологической наследственности. И эти ошибочные взгляды постепенно преодолевались в исследованиях отечественных и зарубежных психиатров. В течение последних лет при анализе причинно-следственных соотношений в каждом конкретном случае больше внимания уделяется роли внешних факторов в происхождении заболевания. Такой положительный сдвиг во взглядах на этиологию психических расстройств, выражающийся в акцентуации роли внешних факторов, можно отметить в посвященных психиатрии детского возраста работах не только советских авторов, но и некоторых прогрессивных зарубежных ученых. Здесь следует назвать работы Трамера (Tramer, Швейцария), Эйе, Мишо (Heuyer, Michaux, Франция), Каннер, Десперт (Kanner, Despert, США), Санктис, Боллеа (Sanctis, Bollea, Италия), Вик (Wiek, Германская Демократическая Республика).

Необходимо, однако, учесть, что не всегда эта тенденция искать причину болезни в факторах внешней среды хорошо претворяется в практической деятельности. Такая тенденция может оказаться и реакционной, если она строится на ошибочной методологической основе. При неправильной исходной позиции, когда закономерности, определяющие развитие личности, трактуются в свете теории Фрейда или неофрейдизма и на первый план выдвигаются нарушения сферы инстинктов, резко меняется и трактовка понятия «среда» и «внешние факторы». В конечном счете причина болезни понимается неправильно, так как игнорируются общественные и экономические условия, в которых живет и воспитывается ребенок.

Методически неправильная позиция характерна и для того направления, которое носит название кондиционализма. Защитники кондиционализма утверждают, что для развития болезни необходимо наличие множества условий и нет единой причины. Эта теория также не соответствует клиническим данным, ибо при наличии многих патогенных факторов, предшествующих заболеванию, все же один из них является ведущим, служит производящей причиной, определяющей как возникновение психических расстройств, так и симптомы их течения. Остальные представляют собой лишь более или менее специфические условия, влияющие на развитие болезни.

В.М. Морозов справедливо указывает на связь кондиционализма с философией прагматизма и подчеркивает, что прагматическое направление нашло свое отражение и в психобиологической концепции Майера (Mayer).

Психическая болезнь, по мнению Майера, представляет собой сумму реакций личности, возникающих под влиянием многих факторов, взаимодействующих между собой.

Так же как и защитники кондиционализма, Майер не выделяет единой причины болезни. Нозологический принцип современной психиатрии Майер называл «догматичным» и предлагал устанавливать лишь типы патологических реакций. Тем самым стирается грань между патологией и нормой, между процессуальными формами психических заболеваний и психогенными реакциями, между неврозом и шизофренией.

Психобиологическая концепция, отрицающая наличие единой причины, не может способствовать правильному решению проблемы этиологии и патогенеза психических расстройств вообще и пограничных форм в частности. Такое понимание причин болезни не помогает врачу в его практической деятельности, не способствует раннему распознаванию болезни и не стимулирует в поисках дифференцированного метода лечения.

Затруднения, возникающие при обобщении клинических наблюдений в области «малой» психиатрии, объясняются еще и тем, что определение отдельных понятий в данном разделе психиатрии характеризуется большой расплывчатостью, отсутствует единая номенклатура. Эта нечеткость определений вполне понятна, так как при легких формах психических расстройств труднее провести грань между здоровьем и болезнью. Известно, что чем ближе к норме то или другое патологическое состояние, тем труднее дать ему четкое определение. Если учесть многогранность человеческой личности, многообразие отдельных индивидуальностей, сложность их общественных взаимоотношений, то становится понятным, почему отдельные клинические разновидности так называемой «малой» психиатрии не укладываются в определенную схему, почему так трудно создается общепринятая систематика психогенных реакций и психопатических личностей. Отсутствие общепринятой номенклатуры и систематики «малых» форм психических расстройств значительно затрудняет их клиническое изучение. Получается, таким образом, своеобразный порочный круг, который тормозит развитие научно-исследовательской работы в этой области. Одни и те же термины различными авторами употребляются неоднозначно, в одно и то же понятие вкладывается различное содержание, и психиатры перестают понимать друг друга.

Все сказанное по поводу трудностей исследования «малых» форм психических заболеваний было учтено, когда мы приступили к обобщению наших клинических наблюдений в области пограничной психиатрии детского возраста. Отдавая себе отчет в несовершенстве наших знаний в этой области и не надеясь в настоящем курсе клинических лекций разрешить эти трудные вопросы, мы все же считаем возможным представить наши клинические наблюдения в таком виде, как они есть, полагая, что они могут послужить фундаментом для дальнейшей разработки этих проблем. Одним из побуждающих моментов для нас было то обстоятельство, что наблюдения детской клиники (характеризующиеся большей элементарностью своих проявлений и более точными анамнестическими сведениями о причинах и условиях возникновения психических расстройств) могут быть использованы для того, чтобы ближе подойти к разрешению вопроса нозологической классификации этих форм. В настоящем курсе клинических лекций нами представлена такая попытка систематизировать психогенные реактивные состояния и психопатии не только по клиническим, но и по патогенетическим признакам. Хотя предложенная схема группировки ни в коей мере не должна расцениваться как нечто завершенное, она все же может послужить каким-то этапом, приближающим нас к нозологической классификации пограничных форм.

При изучении пограничных форм психических расстройств можно пойти двояким путем. Первый путь - «от болезни к здоровью», от «большой» психиатрии к «малой», второй - противоположный - от «здоровья к болезни». Первый путь является наиболее надежным, он был использован отечественными и многими зарубежными психиатрами. «Вся история психиатрии, - писал П.Б. Ганнушкин, - с очевидностью доказывает, что сначала изучаются и описываются более яркие, более заметные типы душевного расстройства», после чего легче понять и менее выраженные клинические проявления. При описании клиники психических расстройств у детей и подростков мы также выбрали этот путь от «большой» психиатрии к «малой» (первый том «Клинических лекций» посвящен выраженным формам психических заболеваний). Однако было бы неправильным полностью игнорировать и второй путь, дающий большие возможности изучать личность в ее взаимодействии с окружающей средой.

При описании отдельных клинических разновидностей пограничной психиатрии мы стремились использовать динамический метод изучения. Статический метод, когда много внимания уделяется изучению состояния больного и относительно мало течению болезни, оказывается несостоятельным и при изучении «больших» психозов (на это указывал и П.Б. Ганнушкин). Еще большее значение приобретает динамический метод при изучении пограничных форм психических расстройств, так как здесь клинические проявления могут быть правильно поняты только в аспекте их развития. Не приходится доказывать, что динамический метод особенно важен для детской клиники, объектом изучения которой является постоянно меняющийся, растущий детский организм.

Посвящая пограничным формам специальный том клинических лекций, мы руководствовались прежде всего большой актуальностью проблем «малой» психиатрии в детской клинике. Область пограничных состояний у детей значительно обширнее, чем у взрослых. Дети, страдающие легкими формами психических расстройств, составляют основную группу среди тех, которые нуждаются в психоневрологической помощи. По данным переписи, произведенной Е.А. Осиповой и С.Я. Рабинович в 1931 г., пограничные формы составляют до 70% всех психических заболеваний у детей. Изучение клинических особенностей «малых» форм психических заболеваний имеет чрезвычайно большое значение не только для психиатров, но и для школьного врача и педагога. Знания в этой области очень важны и для просветительной работы с родителями, для развития психопрофилактической деятельности врача. Они помогают и педагогу лучше дифференцировать методы педагогической работы в специализированных школах и детских садах, приспособить методику обучения к индивидуальным особенностям ребенка.

Таким образом, задачи врача, работающего в области «малой» психиатрии детского возраста, обширны и многообразны. Поэтому в курсе психиатрии детского возраста пограничным формам всегда уделялось больше внимания, чем в руководстве по общей психиатрии.

В области пограничных форм психических заболеваний различают самые разнообразные клинические разновидности: 1) реактивные состояния психогенной природы (неврозы, реактивные психозы, изменения характера под влиянием неблагоприятных условий воспитания; 2) различные формы врожденной или рано приобретенной нервности; 3) психопатии; 4) легкие формы умственной недостаточности.

Из перечисленных клинических форм мы остановимся в данном курсе «Клинических лекций» лишь на первых трех. Что касается клиники легких форм умственной отсталости, то мы считаем более целесообразным представить ее в третьем томе. Проблема олигофрении является очень важной в детской клинике и требует специального и подробного рассмотрения. В третьем томе будут представлены также данные об организации больничной и внебольничной психоневрологической помощи детям.

Источник информации: Александровский Ю.А. Пограничная психиатрия. М.: РЛС-2006. — 1280 c.
Справочник издан Группой компаний РЛС ®